Суданская трагедия любви

Я это предполагал и раньше, когда узнал, что итальянцы наметили открытие моста на двадцать третье. А за сутки раньше, то есть сегодня, должен был прилететь заместитель президента, и этим самолётом решили отправить в Хартум прямым рейсом желающих.

Мы подумали две минуты — больше не дали — согласились и тут же сдали чемоданы. В спешке вес определили неправильно, и нам не пришлось доплачивать. Мы сразу помчались в посёлок собираться. За полчаса запихали оставшиеся вещи в сумки и сетки, роздали оставшееся набежавшим со всех сторон женщинам. Интересно было наблюдать, как бегут к нашему дому и бегом же уносят тарелки, кастрюли, ложки, туфли, майки, лекарства. Не было только среди них Риты. Она куда-то выехала ненадолго. Я ничего не мог поделать.

Спустя полчаса, мы мчались на тойоте к аэропорту. Там уже были встречающие (не нас, конечно) губернатор Вау, Байпас и другие официальные лица. Вскоре самолёт прибыл. Встреча высокого лица произошла, а там уже и мы прощались с провожавшим нас Сэбитом, Фильберто, Абдель Самией. На этом закончилась моя южная эпопея. Друзья махали нам руками, пока мы не поднялись в воздух.

В самолёте было прохладно. Заместитель президента должен был лететь комфортно. В салоне самолёта всего пятнадцать пассажиров. Рядом со мной через проход сидел представитель племени Динка, летевший на конференцию социалистической партии в Египет.

Полёт шёл нормально, если не считать небольшую болтанку и тряску, когда пролетали через штормовой участок туч. Приземлились в половине десятого вечера. Попали из самолёта в атмосферу парной бани. Так нам казалось после прохлады салона самолёта.

Получаем вещи. Грузимся в такси. И вот встречаем город, разукрашенный разноцветными огнями реклам и гирляндами лампочек. Город приготовился к празднованию дня майской революции. Всё кажется исключительно красивым после серых оттенков Вау.

Я прощаюсь с тобой. Это, действительно, трудно сказать последнее «прощай!». Вспоминаю, как мы встретились впервые. Ты спускалась по лестнице, а я шёл вверх навстречу. Тогда я увидел только твои глаза, о которых в тот же день написал стихи:

Ах, какая темень!

Ах, какая ночь!Больше б захотели,Да уже невмочь.Глубина, что космосВ тех глазах.Взгляд бросаю косо,Прямо — страх.Утону и баста.

Что тогда?Ах, какая сладостьДля меня!Не могу решитьсяВ них взглянуть:Могут чёрной птицейУпорхнуть.

И вот они упорхнули, эти глаза. А я так и не решился прочитать им свои стихи. А потом, когда мы познакомились, я увидел твои волосы. То есть тогда я обратил на них внимание и чуть позже писал о них:

Волосы, катящиеся с твоих плеч,Могут от смерти меня уберечь.Глаза с мольбою из-под ресниц,Подняли бы, если бы падал я ниц.Губы с пылающим в них огнёмЖизнь пробудили бы в сердце моём.А всё это вместе, прости, прости,Не может меня от любви спасти.

Их я тоже тебе не читал. Боялся читать свои стихи. Они казались мне слишком откровенными. Теперь, когда я прощаюсь навсегда, можно.

Прощай, моя хорошая! Я счастлив, что ты у меня была.

Но я прошу у тебя прощения за то, что не сдержал себя в последнюю нашу встречу с Ритой. То, что у нас произошло, трудно объяснить. У неё тоже чёрные глаза. А я был выпивши. И мне показалось, что это твои глаза, твои губы, твои нежные руки. Мне казалось, что это ты меня обнимаешь, как на самом деле никогда не обнимала.

Я всё время думаю о том, как это могло случиться.

Прости, пожалуйста!

Твой Юджин».

Я сижу потрясённый последним письмом, последними словами. Юджин необыкновенно сильно любил девушку, но не решался признаться ей в этом, до того самого момента, когда узнал, что она решила связать свою судьбу с другим человеком, и он же извиняется перед нею, как будто бы он ей изменил, а не она его любви. Но мог ли он обвинять Юлю в чём-то, если никогда не говорил с нею о любви? А именно это слово он, видимо, не написал, вспоминая о том, что «они никогда не говорили о…».

Так я думаю, когда самолёт наш уже идёт на посадку. Я бережно складываю листки письма, исписанные шариковой ручкой, перевязываю их красной ленточкой и кладу в дипломат. Нужно готовиться к выходу. Смотрю в иллюминатор. Пролетаем над джунглями, над Нилом, затем над большим озером и вот она взлётно-посадочная полоса, выделяющаяся на поле сплошной яркой зелени. Вдалеке виднеются горы, а здесь равнина.