Суданские хроники

Балама Садик приказал человеку из приближенных своих, чтобы тот спросил их: “Правда ли то, что вы говорите?”, а они ему в том поклялись. И вошли в сердца войска его испуг, страх и робость, но балама Садик ударил в барабан и в ту же минуту велел сниматься и садиться на коней для /136

/ встречи Исхака и боя со сторонниками того — четырьмястами всадниками, которых Исхак послал предостеречь его. И сел на коня балама Садик, а те, кто были вместе с ним, [были] с разбитыми сердцами, и обрушился на них предел слабости и вялости. Они шли, пока не прибыли на место, в котором услышали звуки барабанов аскии и заметили пыль [от] коней его войска, услышали их голоса и увидели богатырей аскии, которых тот выбрал и поставил вперед, перед войском. Сторонники баламы зашумели, уверившись, что всех их возьмет погибель и смерть. Сторонники аскии прыгнули на них, как хищные шакалы на ягнят, смотря на них взглядом льва в логове на молодую кобылу и уподобляя их в своих глазах цыплятам, встретившимся с соколом. Они напали на тех и рассеяли их отряд во все стороны. И люди [баламы] показали спину, и не было из них никого, кто бы устоял, чтобы узнать, что делается. Напротив, они поломали ряды и бросились от баламы; много было среди них таких, кто сошел с коня своего, спустился в Реку, поплыл и пересек реку до Гурмы нагим. Были в их числе и те, кто влез в норы лисиц; были и такие, кто взобрался на деревья, и лошади их бродили, где угодно — раз не было у них силы против армии аскии и не в состоянии они были противостоять его войску и устоять. Когда балама увидел то, он бросился в гущу людей, осматривая ряды один за другим и разыскивая Исхака, но не обращал внимания на тех, кого встречал из воинов; а к кому приходил он из них, тот от него бежал, не противореча ему. Ему кричали братья его, что были /137

/ вместе с аскией: “Чего ты ищешь, собственный свой враг? Уходи из нашей среды и не будь самоубийцей! Что тебе до аскии, которого ты, как утверждаешь, разыскиваешь? Он под защитой отряда в четыре тысячи пеших воинов, несущих перед ним дротики, и две тысячи рабов-евнухов позади него[300]

. Если тебя настигнут его евнухи здесь, они тебя убьют и превратят тебя в пищу хищных птиц и орлов!” Затем к нему подошли сыновья его отца — лантина-фарма Букар и арья-фарма Харун, сыновья аскии Дауда. Они его погнали, как бы желая его пронзить (но желание их было — обратить его в бегство). Он спасся бегством; а из его людей за ним последовали его друзья до места расположения его лагеря. Братья же были вместе с баламой, гоня его. Балама был на своем известном коне по имени Бамареа — в сильном гневе и ярости, стыдясь бегства, но братья не желали его смерти. Когда же он прибыл в свою ставку, а там у него были три невольницы, т. е. наложницы, и четырнадцать женщин из числа флейтисток [родом из] кузнечного сословия, и было у него тридцать четыре верблюда, то погрузил на верблюдов своих наложниц и своих женщин из сословия кузнецов, ценнейшие свои товары, свои одеяния и кое-что, что принес из продовольствия, и поместил это впереди себя. При нем было семнадцать всадников на отборных лошадях, а пять оседланных коней вели перед ним. Он остался за ними сзади, с несколькими своими всадниками, гоня караван беглецов перед собой.

Когда аския прибыл к месту лагеря баламы, из которого тот бежал, то остановился там и переночевал в нем. Он отобрал из людей своих пятьдесят всадников, поставив над ними хасал-фарму Алу улд Сабиля и своего раба, евнуха Атакурма Дьякате, и послал их преследовать баламу Садика. И повелел он им не возвращаться к нему иначе, как с плененным баламой или же с головою того, убитого. Всадники последовали за баламой, идя по его следам. Туда, где балама ночевал и откуда он выступал, в то место хасал-фарма приходил вечером того же дня, пока не нагнал его в месте, называемом Дьяндьян[301]

, к востоку от гавани города Бамба. У беглеца устали несколько верблюдов, везшие некоторых его женщин; мужчины же шли пешком, неся дротики; /138/ часть же лошадей он бросил там. Балама распорядился, об их грузах и вьюках, и они были брошены в реку. А он прошел [дальше] и не переставал идти по ночам — целыми ночами, бегом и галопом, — пока не прибыл в Томбукту после вечерней молитвы. Его уже опередили весть о смерти аскии Мухаммеда-Бани и лживые слухи о том, будто балама Садик — это тот, кто принял власть вместо него; и жители Томбукту обрадовались этому великой радостью. И когда балама вошел в Томбукту, то направился к дому господина факиха Мухаммеда Багайого, да помилует его Аллах, и вошел к нему. Его прибытие стало той ночью известно в городе, и он отправил посланцев к своим друзьям, они же пришли к нему туда. Он оставался у факиха остаток ночи, затем выехал на рассвете. А некоторые друзья снабдили его продовольствием. Ночь застала Садика у селения Гундам, и остановился он вне города.