Суданские хроники

Потом балама велел доставить тело Салиха в Кабару; его привезли во дворец баламы в Кабаре. О выезде канфари из своего лагеря к баламе не знал никто из его воинов, что пришли вместе с ним, кроме того маленького отряда, который он отобрал среди них и которые с ним отправились к баламе. А после того как эти воины узнали о том [событии], они все поскакали к баламе и сошли с коней перед ним, покорные. Балама их спросил о том, кто вслед за ним приходил к канфари после /130

/ его ухода, и о том, что они о нем слышали. Но они удивились и сказали: “Мы не знаем ни о ком, кто бы к нему входил после тебя!” Тогда балама занялся омовением тела: были принесены три ценных куска сусской ткани для его савана. Имам Кабары Мори-аг-Самба обернул тело в один [из них], а остальные унес — он был тот, кто ведал обмыванием канфари и отвозом [его останков] в Томбукту. Там они помолились над ним, и там он был похоронен (но говорят [также], будто его похоронили во дворце баламы в Кабаре; однако первое вернее). Балама же сопровождал тело до Томбукту, потом он раздал за него милостыню для чтения Корана, зарезал много коров и подарил талибам — чтецам Корана десять рабов и сто тысяч раковин. Дополнение. Говорят, будто между этим кабара-фармой Алу и одним из ученых произошла ссора из-за рисового поля, которое аския пожаловал тому шейху[296]

, а поле то находилось в земле Йуна. Кабара-фарма Алу явился, желая силой отобрать от того поле и утверждая, будто оно государственное поле, что шейх его не обрабатывал, а оно-де, (т. е.) то поле, находится в руках того, кто занимает должность кабара-фармы, и он — тот, кто его возделывает для дворца аскии. Они с шейхом поссорились по поводу этого поля, так что кабара-фарма схватил того шейха за руку и опрокинул его. Это было серьезным делом. А с шейхом был там один из его талибов, (т. е.) учеников его; и сказал он шейху после ухода кабара-фармы: “Если бы не слова Аллаха Всевышнего в книге его: ”А кто убьет верующего умышленно, то воздаяние ему — геенна и т. д."[297]

, я бы убил этого кабара-фарму сегодня без меча и без дротика!" Но шейх ответил ему: “Аллах сказал лишь: ”Кто убьет верующего", но не говорил: "Кто убьет негодяя"!" И талиб сказал: “Да погибнет кабара-фарма!” Талиб взял лист [бумаги], написал на нем что-то и [какие-то] буквы, потом сложил его, зашил в черный лоскут и привязал на шею козла. Затем взял копье и ударил того под лопатку, и козел упал и умер. Когда же наступил день, подобный тому дню, в который талиб пронзил копьем своего козла, Аллах послал против кабара-фармы баламу Садика: он поразил того под мышкой /131

/ подобно этому, и тот умер волею Аллаха[298]. Завершено.

Когда балама похоронил своего брата канфари Салиха, он взялся за мятеж. К нему возвратились товарищи убитого канфари и все его войско; они изъявили ему покорность и согласились на него, ударили для него в барабан, поставили государем и называли его аскией. В том их поддержали чернь Томбукту и купцы его, некоторые ученые города, чиновники аскии, что жили в Томбукту, мундио и тасара-мундио. Купцы поддержали его деньгами, а имамы мечетей в пятницу читали хутбу на его имя. Балама пустился в путь со своими многочисленными людьми; они составили большое войско, превышавшее шесть тысяч человек. Его сопровождали портные Томбукту, шившие для него покрывала и изготовлявшие ему рубахи и кафтаны. Балама направился к Гао для сражения с аскией, его свержения и убиения. И не осталось ни одного из султанов области Атерем и детей аский, кто не последовал бы за ним, кроме одного только бенга-фармы Мухаммеда-Хайга, сына хари-фармы Абдаллаха ибн Аскии Мухаммеда. Напротив, бенга-фарма, когда до него дошло о преступлениях того, бежал от баламы в Гао и вступил в партию аскии и его помощников.