Судьба

Очень вкусенгорный чеснокв мае.И я пошла за нимв горы.На склонах лежализнаменами маки.Навстречу бежалишироколунные киргизятас охапками красных тюльпанов.Шли чинно,рукой подперев на плечахгоризонты ,за водой к родникумолодые киргизки.Из-под шелковых шалейна длинные косысыпали бликипунцовые маки.А на самой высокой вершине,над смертью и жизнью,стоял длинноухий,

стоял черноокийосел,упираяськопытцами в камни.И мне стало забавно.Обычно душа мояв тяжелое времястаралась забратьсяпоглубже в путь сердцаи тихо сидеть там.Но животное былотак тонкоочерчено умной природой,так мудроводило ушамипа фоне огромногосинего неба,а чесноктак едучи так сладок,что миг этот чудныйосветил мои мыслии мозг мой,

и все стало просто…1944

ОСЕНЬ У СНЕГОВЫХ ВЕРШИН

Каждый день,возвращаясь с обедом,я мимо горы прохожу.Удивляет меня она.На вершине ее кишлак —и ни заборов,ни стен,ни оградвокруг его жилищ не стоит —ни единого дерева нет,ни куста,и со всех горизонтовдуют ветры, —дрогнут на небесерые тучии, лапы раскинув,и пасти разинув,и выгнув пластамизвериную спину,

рушатся с небана склоны горы,кибитки киргизовсглотнув на пути.И когда на вершине хмарь —в котловине у насдождь,или гроза,или слякотно сеет крупа…И думаю я:как же выдержала высь?

«К моим дверям…»

К моим дверямспускался склон горы,весь бурыйи колючий,И тонкая ослиная дорогаиз белой пылиустремилась ввысь, —то пряталась в тени,то поднималась вновь,лиловая от сени облаков…Два башмака

стоят у нашего порога —прекраснейшие из башмаков людских,—пожалуй, больше б им присталоназванье: корабли,так велики обширные носки,и задники прочны,и расстоянье меж бортамипросторно и удобно для ноги,и шерсть козлиная легла на стельки.И я сама в нехоженых краяхшла, не боясь,за кожаными башмаками:великолепно в них шагал тогдамой милый друг,О, мои возлюбленныйиз молодости нашей!И множество земельмы вместе исходили,и разные мы слышали языки,и горе видели,и победили горе,и утренние радостные страныложились в красках на мои листы.

ПИСЬМО НЕОТПРАВЛЕННОЕ