Судьба — это мы

Стихи «Сталевар» (1941), «Каслинское литье» (1946), «Прославлены умельцы-камнерезы…» (1947), «Чеканщик» (1949), «Башенный кран» (1949), «Первенец» (1950) — это и дочерняя дань краю, который стал второй родиной, уральцам, принявшим ее в свою трудовую семью; это и признание в любви к тому, что составляет существо их жизни, — к работе, в которой они подобны богам.

Но — и в этом тоже Татьяничева! — она никогда не будет любоваться мастерством ради мастерства. Нельзя тратить талант на пустые затеи, — утверждает она. Все, что создают человеческие руки, должно быть нужным людям. Когда она встречается с забвением или попранием этой извечной народной морали, непременно бросает в лицо мастеру горькие, беспощадные слова:

Жаль трудов мнеБессонных,Жаль впустую потраченных сил:Этих кружев мудреныхНикто никогда не носил.Не украсил божницы,Ни окон,

Ни стен,Ни стола…Для чего ж, кружевница,Ты свои кружеваПлела?(«Кружевница», 1970)

Труд, душа труженика, азарт работы, горение в деле, мастерство, что сродни самому высокому искусству — все это никогда не было для Татьяничевой отвлеченными понятиями, а было сердцевиной, сутью жизни. Стоит только сравнить решения темы труженика и труда в разных стихах, чтобы понять это. Возьмем для наглядности стихи «Лилия» (1960), «Надежное слово» (1960) и «Старый ученый» (1970).

«Лилия» — лирическая зарисовка о рабочем, едущем в трамвае, по всей вероятности, в ночную смену, о цветке в его руке, дающем основание поэтессе, — и нам вместе с ней, — размышлять о том, что «ни возраст, ни вседневная забота не затенили глаз его…», что душа рабочего не отвыкла от красоты, что она остается чуткой и нежной.

В стихотворении «Надежное слово», решенном в совершенно ином ключе, поэтесса пробует рассказать своеобразную притчу о происхождении слова «труд», ставя это слово рядом со словами: Мать, Правда, Народ, Россия.

А в третьем стихотворении воссоздан по-своему счастливый и по-своему горький путь творческих исканий. Он воссоздан зримо, с настроением. Вызревает в мозгу ученого мысль —

И синью полнитсяОгромностьЗемли, небес и лунных скал.Природа обретает стройностьИ соразмерность всех начал.

Труд токаря и сталевара, ученого и поэта, часового мастера и лесоруба, по убеждению и поэтическому утверждению Людмилы Татьяничевой, одинаково нужен и одинаково дорог стране, людям, народу. Дело чести каждого — это девиз и лозунг ее стихов — сделать его творческим, добиться в нем высшей степени мастерства. Человек должен гордиться своей работой, греть и радовать людское сердце должна она.

Умение раскрыть рабочую тему было и осталось для Татьяничевой мерилом литературного дарования. Не случайно после одного из критических выпадов, — дескать, сколько можно писать об одном и том же? — она откликнулась стихотворением, которое так и назвала «Рабочая тема» (1975).

Для меня

Рабочая тема —Не дымы из разверстых труб.Это теплоеДетское темяВозле добрых отцовских губ.Жестких,В трещинках и ожогах, —Потому-то и нетИх нежней…

Это песни.И в ритмах их строгихОправдание жизниМоей{24}.

Ничего не скажешь. Достойный ответ. И главное — по существу.

Разноплановое, самобытное решение Татьяничевой темы труда, создание ярких образов людей, для которых работа — истинное счастье, не могло не обратить на себя внимание литературной общественности, критики, широкого круга читателей.

Выступая на III съезде писателей России с докладом о поэзии, секретарь правления СП РСФСР Василий Дмитриевич Федоров отметил, что поэтам Урала в разработке темы труда в лирике принадлежит особо почетное место, а Людмила Татьяничева доказала «своими талантливыми стихами, что для нас рабочая тема не узкая, а широкая — до проблемы счастья на земле»{25}.

3. «НЕЖНОСТЬ К РУСОЙ ЗЕМЛЕ…»

Она любила свой «синий Урал» и всю необъятную Россию открыто и нежно. Родная природа для нее была не географической картой, не обособленным, живущим по своим законам миром, а ранимым, остро чувствующим спутником, частицей ее души.

Жизнелюб, оптимист, Татьяничева стремилась отыскать, подметить в природе радостные тона, светлые краски. Удивительно это умение поэтессы найти в самом унылом, грустном пейзаже ту греющую живинку, которая безошибочно трогает в человеческой душе ее добрые, жизнетворные струны. Сколько грустных картин, к примеру, написали поэты о предзимнем, опустевшем лесе, о горьком одиночестве, которое навевает он, пустынный, оголенный. А Татьяничева смотрит на него светло и заботливо, как на приуставшего пожилого человека: