Судьба (книга четвёртая)

— Меня опасаться нечего, — сказал Торлы очень доверительным тоном и прислушался. — Я тебя не узнал там, думал, что…

— Врёшь! — жёстко возразил Аманмурад. — Я сказал тебе, что буду ждать этого большевика возле плотины!

— Но ты не сказал, когда именно будешь ждать! — быстро нашёлся Торлы.

Аманмурад дрогнул ноздрями, с шумом сквозь зубы выдохнул воздух.

— Ну ладно, — согласился Торлы, — пусть я вру, пусть я знал, что это ты…

— Признался-таки!.. — прошипел Аманмурад и рука его поползла по ковру, нащупывая деревянную коробку маузера.

— Погоди! — Торлы, проворно виляя задом, отодвинулся к стене, где лежали, сложенные стопкой, одеяла. — Погоди, Аманмурад! Выслушай до конца! Крик на плотине достиг твоих ушей?

— Ну?

— Это люди бежали Берды выручать! Могли вас убить или поймать. Я и решил предупредить вас об опасности, понял?

Кося сильнее обычного, Аманмурад приподнял усы,

— Разве так предупреждают?

— Только так! Если бы стал я вам потихоньку объяснять, время упустил бы. А то вы очень быстро скрылись, никто и не увидел вас, никто подозревать не будет! Сам посуди, что будь это по-другому, я бы не в воздух стрелял, стрелять я умею метко, ты это знаешь.

— Коней из-за тебя потеряли! — глядя на носки своих чарыков, хмуро бросил Аманмурад. — И винтовки!

— Кони и винтовки — дело наживное! — оживился Торлы и снова прислушался. — Главное, головы на плечах сохранили!

— «Сохранили… сохранили»!.. Пешком по твоей милости бегать должен! Волк я, что ли?

— Найдём коней, достанем! У Бекмурад-бая попросить можно на время.

— Пока до его косяка доберёшься, джейраном станешь! Знаешь, в какую даль он своих копён отогнал?

— По-моему, у него во дворе были два-три жеребца.

— Одна хромая кляча осталась у него во дворе!

— Опасается внимание к себе привлечь! — догадался Торлы.

— Опасается! — буркнул Аманмурад. — Неспокойно, говорит, в округе, милиционеры рыщут.

— Это верно, что неспокойно, — поддакнул Торлы. — В ауле Сертиби кооператив сожгли. Ты в этом деле не участвовал?

— Я сжёг!

— В ауле Полат-бая, говорят, школу сожгли? И девушку там убили?

— Что это ты стал интересоваться такими вещами, Торлы? — Аманмурад подтащил за ремешок маузер и положил его к себе на колени. — Любопытным ты стал, Торлы, глаза у тебя, Торлы, и во лбу и на затылке!

— Что ты хочешь этим сказать? — забеспокоился Торлы, не отрывая взгляда от правой руки Аманмурада и отодвигаясь ещё дальше.

— Сиди спокойно! — усмехнулся Аманмурад. — Для тебя лучше сидеть спокойно и отвечать на мои вопросы. Почему интересуешься, спрашиваю? Может, сожалеешь, что не дал мне докончить богоугодное дело и отправить Берды в пекло?

— Сожалею, Аманмурад! — быстро и охотно согласился Торлы. — Очень сожалею, что помешал тебе!

— Почему же ты только сейчас сожалеть стал? — ехидно осведомился Аманмурад и расстегнул коробку маузера.

— Я тебе сейчас всё объясню, Аманмурад! — зачастил Торлы. — Ты ведь знаешь, до меня, как до длинного — на второй день доходит! Вот я сейчас и понял, что не надо было тебе мешать! Этот Берды, знаешь, он и под меня подкапывается! Да, правду тебе говорю, Аманмурад! Ты, мол, контрабандист, и мы тебя судить будем, в тюрьму посадим. Так прямо и сказал. С какой стати я стал бы ему помогать? Мне своя голова дороже! Хочешь, я его заманю, и ты его снова поймаешь? Я знаю, как его заманить. С радостью помогу тебе…

— Ладно, — прервал его Аманмурад, — поможешь. Двух коней сейчас найдёшь?

— Пожалуйста! — обрадовался Торлы. — Подожди малость, я в один момент сбегаю…

— Сиди! — рявкнул Аманмурад. — Вместе пойдём за конями! Понял, Торлы?

— Понял, — покорно кивнул Торлы. — Я всё понял, Аманмурад, сделаем, как тебе нравится.

— Городской дом этой стервы знаешь?

— Какой стервы?

— Той, что по аулам ездит и женщин наших портит!

— Узук?

— Не называй её по имени! Понимай, когда я говорю: стерва, босячка, шлюха! Знаешь, где она живёт?

— Знаю. У неё дом на Самаркандской ули…

— Сам покажешь! С кем она живёт?

— Жила с дочкой Худайберды-ага…

— Я спрашиваю, с кем она сейчас живёт!

— Одна. Маю за брата Узук… то есть я хотел сказать, за брата босячки взяли…

— Значит, одна?

Поняв, что проговорился, Торлы попытался исправить положение:

— Вообще-то женщины к ней часто ходят… мать бывает. И дом Черкез-ишана рядом совсем.

Аманмурад покусал ус, глядя исподлобья на Торлы и думая о своём.

— Значит, одна? — повторил он.

— Что ты от неё хочешь, Аманмурад? — Торлы сидел как на иголках.

— Тебя она в дом пускает? — Аманмурад пропустил вопрос Торлы мимо ушей.

— Приходилось бывать… Но только учти — днём бывал, не ночью!

— Ночью она других пускает к себе? — грязно усмехнулся Аманмурад. — Ничего, один раз пустит и тебя.

— Зачем я к ней пойду?

— Там увидим, зачем.

— Слушай, оставь её в покое, а? — униженно попросил Торлы. — Ты мужчина — имей дело с мужчинами, не позорься…

— Молчи!

— Не стану молчать! Два раза я спасал её от смерти. Вот этими руками спасал. Неужели этими же руками… Нет, не пойду я на такое дело!

— Пойде-ешь! — зловеще заверил его Аманмурад и вдруг насторожился, обернувшись к двери.

Торлы быстро сунул руку под стопку одеял.