Судьба наизнанку

Пока здоровались-обнимались, Антонина успела представить державшемуся несколько скованно агрономическому дедушке своих будущих во всех смыслах родственников. Ладонь Ивана Андреевича оказалась для его возраста весьма крепкой, он горячо поздравил грядущих молодожёнов со столь радостным событием и быстро-быстро стал собираться обратно, в родную деревню, до которой ещё километров двадцать ехать да всё по просёлкам. Бросив взгляд на Полину, он распрощался и буквально бегом выскочил из дома. Взревнув мотором, «Нива» развернулась и покатила в сторону станции.

– Занятой человек, – только и сказал Фёдор, словно извиняясь за столь быстрое расставание.

Антонина заметила, что её правнучка знакома с неожиданно убывшим гостем, будто потерявшемуся при виде Полины, но ничего спрашивать не стала. Видно, о таком эпизоде грядущей биографии дочери Вероника ей ещё не успела рассказать.

– На собрании были, – сказал Олегу Фёдор, усевшись на крытые половиками полати, – от вас председатель с агрономом приехали, потому и задержались.

– Какого колхоза? – удивился Олег, только колхозных перипетий ему ещё не хватало.

– Нашего, конечно, имени Фрунзе, – ответил Лапин, опёршись ладонями на расставленные колени, – здесь поля и покосы, а контора в Бессоновке.

– Не знал, что ты колхозник, – хмыкнул Олег.

– Я - нет, – сказал Фёдор, – а все братья там работают. Как откажешь, если с собой на собрание позвали? Покумекать нам вместе надо было. Дело-то важное.

– Подожди, – Олег потёр лоб ладонью, вспоминая местную топографию, – откуда здесь взялись колхозные начальники? Бессоновка на вашей стороне осталась?

Фёдор кивнул.

– Граница переноса дальше Весёлой Лопани, ближе к Октябрьскому. Я когда на поезде к хроноразделу скатался, это заметил. Трудно, знаешь, не отличить довоенное, – лицо Фёдора дёрнулось, но он смолчал, – поселение от современного, даже издали. Ни тебе спутниковых антенн на домах, ни столбов с проводами.

– На свадьбу в Красный Октябрь они ездили, – стал объяснять с чужих слов Фёдор, – домой не поехали, остались у родственников ночевать.

– Да, – развеселился Олег, – теперь у вашего колхоза два комплекта начальства – выбирай, не хочу!

– Вот и выбрали, – ответил Лапин.

Даже по тому, как он говорил, можно было определить, что несколько дней до приезда Олега прошли для него не даром. Из железнодорожника как будто вынули опорный стержень, подрезали становую жилу. Говорил Фёдор медленно, глядя куда-то в основание печки. Присевшая рядом жена недовольно повела плечом, вышла из горницы, взяла что-то в сенях и хлопнула входной дверью. Следом, немного помявшись, направилась Вика, оставив мужчин наедине. Дети ещё раньше убежали на улицу, проводить старенького автомобилиста и заодно посмотреть на новую для них машину.

– Эй, Фёдор! – Олег пощёлкал в воздухе пальцами правой руки, – ты чего смурной такой стал? Случилось чего?

– Да как сказать, – ответил Лапин, не меняя направления взгляда, – вроде бы ничего не случилось, а вроде как бы всё наоборот стало…

– Хорош загадками говорить, – Олег пихнул локтём родственника, для поднятия настроения, – колись уж, как у нас говорят. Если что, всем, чем можем, поможем. Ты же знаешь!

В ответ на последнее утверждение Фёдор только хмыкнул.

– Вот именно – знаешь. «Многие знания умножают печаль», сказано…

– Экклезиаст, читал, – Олег перебил родственника, почувствовав, что он сейчас уйдёт в философские дебри, – ты дело говори!

Фёдор легко поднялся, прошёл в угол комнаты. Только сейчас Олег заметил, что на пустой ранее полке стоит небольшая икона. Старая, потёртая икона с поражающим змея всадником. «Николай чудотворец, вроде» подумал Олег, пока Фёдор взял с подоконника подаренную Полине книгу и вернулся обратно на лавку.

– Вот, – он положил энциклопедию на колено, придавил сверху левой ладонью, – камешек наш могильный, итог будущей жизни. Война с жертвами неисчислимыми, потом и кровью народной выигранная, а что взамен победители получили? Пайку чуть побольше и верёвку на ошейник подлиннее?

– Ну, знаешь! – возмутился Олег, – не ты ли рассказывал, что жизнь готов положить за родную страну? Решил, что при немцах….

Он не успел договорить. Фёдор рывком повернулся и выбросив правую руку вперёд, схватил Олега за ворот рубашки. Лицо Лапина побелело и как будто втянулось вглубь.

– Ты… – прошипел он, – мне… так больше не говори! Понял!

Олег медленно, левой рукой выкручивал вовне запястье Фёдора, стараясь болью разжать крепко схватившие ткань пальцы. Книга, распахнувшись, брякнулась на пол.

– Слышь, дедуля, – как можно спокойнее сказал Олег, хотя внутри всё клокотало, – давай без эксцессов. Поговорим… не спеша. Вот, хорошо.

Пальцы разжались, ворот выскользнул из них и Олег, наконец, смог отодвинуть жилистую руку Лапина подальше от себя. Хотя бы на расстояние собственного локтя.