Судьба наизнанку

Делегация из наркомфина, возглавляемая лично товарищем Зверевым, весь август безвылазно провела в Харькове, помогая настраивать финансовую систему. Да, в этом вопросе потомки охотно учились у предков – запутанная и невероятно громоздкая система налогообложения была упрощена до практически одномерного состояния. Даже СССР не смог приблизится к этому идеалу. От всего неимоверного количества налогов республиканскими властями было решено оставить только два – многоуровневый налог на транзакции, взимавшийся с каждой операции физического или юридического лица, и подушевой налог\фискальный сбор, ежемесячно выплачиваемый каждым дееспособным жителем непенсионного возраста или юридическим лицом в бюджет государства. Таможенные ставки регулировались отдельно. Сходство с советской системой эпохи сталинского расцвета было очень велико – основные сборы давал налог с продаж, как бы он не назывался и не собирался. Конечно, так регулировать денежное обращение возможно только в том случае, если расчётная система целиком умещается в государственном кармане. На территории Республики это обеспечивалось ОРС – Объединенной Расчётной Системой – слившей в одно целое оставшиеся на попаданской территории процессинговые центры Visa и Mastercard. На каждого республиканского жителя там завели три мастер-счёта и шесть дополнительных. Нулевой первый регистр шестнадцатизначного счёта одновременно служил признаком идентификационного кода, фактически заменившим удостоверение личности. Планировалось постепенно отказаться от бумажных документов и перейти на универсальный носитель личных данных – чиповую банковскую карту с фотографией владельца. Подобный информкоммунизм вызвал всплеск неподдельного энтузиазма у советских финансистов, заваливших Кремль предложениями ввести у себя что-нибудь подобное. Даже полное отсутствие необходимой инфраструктуры их не останавливало. Нет – значит надо сделать! Одной группой сторонников иномирных пришельцев среди набирающего силу технократического слоя советской бюрократии стало больше.

Собственно, любой контакт с советскими властями и гражданами строился на таком «двухэтажном» подходе. Помимо решения чисто практических проблем в голову гражданина СССР потихонечку-полегонечку закладывалась мысль о неизмеримых возможностях дальнейшего сотрудничества. Несмотря, а зачастую с использованием всех различий в социальном строе, психологии и образе жизни. Только и во благо страны победившего социализма. Залогом такого легко прогнозируемого успеха являлось сохранение самобытности попаданцев, без этого ничего стоящего достичь бы так и не удалось.

В общем, нечто подобное сработавшей в реальной истории западной пропаганде. Всем этим «конвергенциям», «сосуществованиям двух систем», «разрядкам» и прочему, на что так легко клюнули граждане СССР семидесятых-восьмидесятых, даже входившие в ЦК и политбюро коммунистической партии. Глупо было обвинять Запад в успешном выполнении столь коварно задуманных планов. В конце концов, в поражении по итогам борьбы всегда виноват проигравший. Как бы он потом ни оправдывался в мемуарах и интервью победителям.

Злая ирония для СССР была в том, что плановое хозяйство уступило группе таких же плановых структур, но действующих в свободной конкуренции друг с другом. Как оказалось, эффект масштаба имел всё-таки свои пределы, весьма гибельные для безоглядно уверовавших в силу его синергии.

Уже к концу лета настроение советских переговорщиков изменилось весьма сильно и в лучшую для Республики сторону. Исчез безоглядный напор и большевистский задор в усталых глазах, появилось больше конкретных вопросов об улучшении социалистического хозяйства. Попаданцы согласно кивали и всячески поддакивали, обещая любую разумную помощь. Даже в вопросе построения коммунизма собственными капиталистическими силами.

Вброшенный в самый верх советской иерархии вирус сомнения начал свою незаметную работу, постепенно готовя почву для перевода СССР на более разумные рельсы. Разумеется, это не могло не встретить противодействия, пока тихо копившегося под спудом успешного сотрудничества. До вскрытия такого нарыва оставалось не более двух-трёх месяцев.

Торжественное собрание, посвящённое двадцать третьей годовщине октябрьской революции, как обычно, организовали вечером шестого ноября в Большом театре. Гости съезжались и сходились в центр празднично украшенной Москвы, удивляясь произошедшим за год переменам. Часть приглашённых могла сравнить вид из окна машины или другого средства передвижения с урбанистическим пейзажем двухлетней давности. Чем дальше в прошлое уходил базис сравнений, тем меньше гостей восхищались переменами лика столицы. Количество таких партийных и хозяйственных кадров, отмеченных постоянным доверием, уменьшалось в геометрической прогрессии с каждым уходящим в прошлое годом. Постоянная ротация чиновников и передовиков производства каждую осень выводила в Москву добившихся успехов провинциалов, давая им шанс закрепиться в правящей пирамиде. Пусть даже на самых маленьких её этажах.