Судьба наизнанку

– Ты ошибаешься. До вашего появления всё так и было. А сейчас всё станет по-другому. Очень многие узнают, что их ждёт в будущем и это им очень-очень не понравится. Начиная от рабочего с крестьянином и заканчивая наркомом. С таким знанием одному-то жить невозможно, а когда об этом всем станет известно? Представляешь, что начнётся?

– Честно скажу, не представляю, – Олег даже зажмурился, стараясь мысленно увидеть эти зияющие перспективы, – но мне всё-таки кажется, что власти этого не допустят.

– А что от них останется, от властей-то? – засмеялся Фёдор, – когда народным массам станет известно, как власть эта народное достояние в карман сложила и трудящимся массам вот такую, – он показал, – дулю выкатила? Кто за этих выродков встанет, когда до дела дойдёт? Кто предателей революции защищать будет?

– Ну, знаешь, Фёдор, – Олег даже несколько растерялся, – твоя уверенность конечно, впечатляет. Но она мне кажется, ну, несколько наивной, что ли. Или ты мне всё-таки о чём-то не договариваешь? До сегодняшнего дня ты ведь не стремился выводить Советскую власть на путь истинный?

– А мне не надо было, я считал – спятила старуха перед смертью. Думал так, пока вы не здесь появились.

– Какая старуха? А мы-то при чём? – Олег устал удивляться. Жить в эпоху смутных чудес уже откровенно задолбало.

– При том, – Фёдор подошёл почти вплотную к Олегу, как несколько часов ранее, – про вас мне, пацану, ещё в семнадцатом тётка Антонины сказала.

– Таки про нас? – на остатках сарказма продолжил Олег.

– Про вас, – Фёдор шутку не принял, – она тогда из Прохоровского дома к себе возвращалась, мимо станции проходила, а я ей навстречу попался. Окликнула она меня и говорит «Когда твоя внучка родит раньше бабушки, ты изменишь всё, что захочешь. Запомни мои слова, племянник нежданный». Стукнула о землю палкой и дальше пошла, а я столбом стоять остался, вслед ей смотрел. В свою родню меня зачислила, надо же!

– Так мы ещё не… – начал, Олег и понял, что сболтнул лишнее.

– Не обольщайся, правнучек, – в голосе Лапина прорезалась неприкрытая ирония, – это уже случилось.

– ?

– Сам подумай. Мама Вероники приходится внучкой Антонине, так?

– Так.

– Всё, – Фёдор развёл руками. – У меня всё получится, ведь внучка родила раньше бабушки.

– Что-то я не въехал, – Олег обхватил голову ладонями, – как она могла родить раньше, если… ага, – он стал лихорадочно соображать, – внучка и бабушка сейчас существуют одновременно, так. У бабушки ребёнку двенадцать лет, у внучки… – он не спросил у Вероники сколько ей лет, – двадцать точно. Да, получается, – он почти обалдел от полученного результата, – ребёнок внучки старше ребёнка бабушки, значит, внучка родила раньше. Ни хрена себе относительность, Эйнштейн отдыхает!

Олег устало откинулся на стену и прикрыл глаза. То, что он сейчас услышал, не лезло ни в какие ворота.

– Надо всё обдумать, – сообщил он Фёдору.

– Думай. Время пока есть, – голос Лапина удалился, видимо он вышел из горницы в крайнюю комнату, затем половицы проскрипели в сторону кухни.

«Вот повезло». Олег пытался как-то разложить все события по надлежащим им местам «Поехал фуру встречать, называется. Вызвался, блин. Проехал бы он без проблем, в первый раз что ли? Потом авария, встретил Веронику. Запишем в плюс. Авария не в счёт, одна машина не пострадала, вторая исчезла. Форс-мажор. Дальше еле выбрались с границы времён, повезло. тоже плюс. Сам чуть копыта не откинул, Веронике спасибо, вытащила. Ещё один плюс. Потом… а какого… рожна Вероника рванула в Долбино? Ночью она благополучно проехала мимо. Ну, дальше понеслось. Встреча с прошлым, остановка поезда, недобдивший чекист. Поездка в Октябрьский и возврат в СССР, блин, как в песне. Вероника…» Он вспомнил прижавшуюся к нему девушку и, не раздумывая, прогнал пленительный образ. Голова пока должна быть холодной, а сердце и так полностью принадлежало Нике. Отныне и навсегда.

Фёдору он, в принципе, уже согласился помочь. Судя по сегодняшнему дню, на «растрескивание» закатанной до уровня бетонной площадки, ровной и сухой, гражданской активности населения СССР, нужно не так много времени. Чуть информации из будущего прольётся на это бетонное поле, так толстый серый слой «одобрямса» лопается и разваливается на отдельные, рассыпающиеся в пыль, куски. Из народных глубин сначала робко, а потом всё сильнее и настойчивей начинают рваться к вольному Солнцу назойливые вопросы, ехидные комментарии и острые рассуждения о несбывшихся ожиданиях. Но это только слова, вскорости на суковатых ветвях выросшего древа сомнений начнут вызревать плоды недовольства и решительных действии. Плодоносный сезон обещает быть весьма жарким.