Судьба офицера. Трилогия

- Вам я отвечу, лейтенант. Об этой задаче должны знать только вы с Истоминым да еще майор Дорош. Вы уже опытный воин, в боях с первого дня войны, были ранены. И то, что вы думаете над каждым боем, над каждой боевой задачей, - весьма похвально. Но то, что вам до сих пор приходилось выполнять, покажется легким и незначительным в сравнении с тем, что предстоит свершить завтра - вам и горсточке ваших солдат, плохо вооруженных бойцов. Двумя батальонами и четырьмя станковыми пулеметами мы ограждаем железную дорогу. Вам надлежит удерживать тот плацдарм до тех пор, пока не проследует по этой дороге бронепоезд. После этого отойдете. Сигнал - зеленая ракета.

- Кто у нас соседи? Кто поддерживает?

- Поддержки не ожидайте. Соседей у вас нет. Но мы выделили вам один взвод бронебойщиков.

- У нас нет комсостава. Даже взводами некому командовать.

- Знаем, но помочь не сможем. Ставьте комвзводами сержантов. Да, у вас есть прекрасный кадровый старшина. Костров, кажется…

Начальник штаба, взглянув на часы, предупредил Оленича:

- Нам сообщили, что в эти минуты через ваши боевые порядки должна возвращаться разведка соседнего полка. Если будет выходить с боем, помогите.

- Товарищ командир полка, разрешите зайти в политотдел. Комиссар поручил сдать важные партийные документы.

Полковник сказал:

- Лейтенант, тебе ждать нельзя. Оставь документы в политотделе и возвращайся к себе.

Политотдел размещался в небольшом кирпичном сарайчике на разъезде, но людей там было мало. Во второй половине помещения сидел капитан. Оленич сдал ему пакет, получил расписку и хотел было уже идти, как вдруг вошла высокая женщина в форме майора Военно-воздушных сил. Ей было немногим более тридцати, у нее красивое и приветливое лицо, и лишь глаза наполнены трагической глубиной. «Наверное, грузинка», - подумал Оленич.

- Вы из хозяйства капитана Истомина? - спросила она с кавказским акцентом, но голос был грудной, мягкий. - Когда вы в последний раз виделись с ним?

- За эту ночь разговаривали несколько раз.

- Как он? Все шутит, подначивает, язвит? Ах, Павел, Павел!

Майор слегка засмущалась, смуглая кожа на лице чуть-чуть порозовела. «Кто она такая? Какое отношение имеет к Истомину?» - мучился вопросами Оленич, с любопытством посматривая на летчицу. В разговорах с капитаном он никогда не слышал и намека о женщине, и Андрей до этой минуты не допускал мысли, что про капитана кто-то может так заинтересованно расспрашивать, тем более такая молодая привлекательная женщина, очень живая и общительная.

Пригладила черные, гладко зачесанные волосы, задумалась на какое-то мгновение и, взяв Оленича под руку, пошла по дорожке вокруг домика.

- Увидите его, передайте привет от Нино. Павел Иванович знает. Я - Нино Чейшвили, командир эскадрильи бомбардировщиков. Сейчас мы в составе Тридцать седьмой армии. Если у него появится возможность, пусть свяжется со мною.

- Передам все в точности, товарищ майор.

- А вы кто?

Оленич приложил руку к пилотке:

- Лейтенант Оленич, командир пулеметной роты. С капитаном Истоминым вместе с мая этого года. Были в Минеральных Водах и дошли до этих не совсем приятных мест. Но почему капитан ни разу не вспомнил, что знается с «ночными ведьмами»?

Нино засмеялась - легко, как человек, обладающий чувством юмора.

- Мне почему-то показалось, что вы очень подходите Истомину, - такой те сверхсерьезный, и такой же острый на слово. Я предполагаю, глядя на ваше лицо, что женщине с вами будет трудно, если какая влюбится в вас: характер у вас чисто военный, вы, наверное, ведете строгую жизнь. Ошибаюсь? Не думаю! Представляю, какие у вас отношения с Истоминым!

- Капитан непростой человек, но в последнее время ми стали с ним дружнее. ИР - о, бойтесь этого! Бойтесь мира с ним! Истомин может очень выдержанно, очень мирно, даже по-приятельски относиться только к тем, кого не любит. С теми, кого уважает, - ссорится, ругается, любит сыпать колкостями, он словно оттачивает свое остроумие и очищает того, кого любит.

Оленич отметил и даже тайно обрадовался: именно так относится Истомин к нему.

- Вам он цитировал наполеоновское изречение? Нет? Жаль. Когда он повторяет какую-нибудь наполеоновскую остроту, превращая ее или в шутку или в насмешку, считайте, что вы удостоились дружеского равноправия.

- Капитан - поклонник Наполеона?

- Как сказать? Он относится к нему внешне с юмором, а в душе - неизвестно. Однажды я спросила: откуда он знает изречения? Отделался шуткой: «И мы были рысаками!» Видимо, в юности он все же мечтал о наполеоновской славе и изучал крылатые выражения полководца, а повзрослев, стал их переворачивать, перекручивать, превращать в шутку, иногда - в горькую…

Этой красивой женщине приятно вспоминать об Истомине, рассказывать о нем. Она понравилась Оленичу не только внешней красотой, а какой-то загадочностью, как вообще загадочны и кажутся таинственными незнакомками женщины иных национальностей. Нино казалась ему Ниной Чавчавадзе, с ореолом величия и притягательным артистизмом.

- Мне приятно передать капитану от вас привет. Что ему сказать?