Судьба открытия

Он подумал: или в программе опытов у Софьи Павловны что-нибудь неладно? Надо взвесить каждый пункт. А как удачно он со Зберовским превратил солодовый сахар в тростниковый! В чем корни их удачи? Корни в том, что они не подражали природе. У природы надо учиться, но учиться не затем, чтобы копировать ее. Создания человека куда совершеннее! Разве ястреб, парящий в небе, может итти в сравнение с реактивным самолетом? Поставить рядом молнию — шальную силу громовых ударов — и послушное течение электрического тока в проводах. Вот так и открытие Лебедева — его каучук. Предшественники хотели получить каучук, подражая природе, — повторяли в лаборатории процесс, идущий в растениях-каучуконосах. А Лебедев отказался от этого, двинулся не проторенным путем, а новый путь прокладывал: не как в природе, а как удобно человеку… У Лисицына — фотосинтез, подражание зеленому листу… Шаг за шагом разгадывать рецепты из записной книжки, по обрывкам ветхих страниц. Программа года на два, на три…

— М-да, — проговорил Шаповалов вслух.

«Года на два, на три. И успеем, если эти оголтелые, из-за океана, сдуру не затеют грязную историю — если вдруг не сунутся очертя голову в драку».

Разрушенные деревни, представилось вдруг Шаповалову, развалины стен, обугленные трупы; самого дома нет — только печь уцелела. Только кошка осталась в живых. Сидит на печи, смотрит круглыми глазами на вражеского солдата с автоматом, как он идет — топчет пепел пожарищ…

Шаповалов сморщился, тер пальцами лоб — кожа стала холодной, как оконное стекло. За окном — ночь, улица, освещенная фонарями; под каждым фонарем — до самой земли — конус белых, кружащихся в воздухе снежинок. Через снежную мглу вдалеке проглядывал зеленый огонь светофора. Потом зеленый потух — зажегся желтый, желтый потух — вспыхнул красный.

«А нет, не бывать войне! — решил Петр Протасович. — Мы выиграем битву за мир! Выиграем потому, что с нами — честные люди всех стран земли. Выиграем потому, что мы — коммунисты. Выиграем потому, что хотим счастья человечеству, стремимся к изобилию! И наш творческий труд и наша советская наука — словно намордник для диких зверей. Чем больше мы сделаем… Смотри, и здесь — до последней кровинки! С клетчаткой скоро удастся — прекрасно. Синтез добавить — еще будет лучше. Те ищут орудия смерти, мы — хлеб. Хлеб — это жизнь, а жизнь побеждает всегда!»

Снова прислонясь лицом к стеклу, Петр Протасович глядел на огонь светофора.

Мысли шли вперед.

«Открытие Лисицына — подражание природе».

Ряд неизбежных и крупных потерь, подумал Шаповалов, — нехорошо для будущего производства. Передавать энергию в виде света — принцип явно неудобный. Что годится в космическом масштабе, будет невыгодно в человеческих руках. Другое дело — эффект, полученный с веществом загадочного штейгера Пояркова. Но что же все-таки делал этот Поярков? Неужели именно синтезировал глюкозу? Или это вещь побочная, случайная? И как вышло здорово! Глюкоза — прямо из газов, без света, за счет энергии другой химической реакции — за счет попутного образования воды. Тепло сгорающего водорода заменило свет. Ничего похожего на синтез в зеленых листьях!

«Обожди… А найдешь ли в природе хоть отдаленное сходство с таким эффектом?»

Петр Протасович утвердительно кивнул — ответил себе. Вспомнил: в почве живут нитритные и нитратные бактерии. Их деятельность, кстати, полезна человеку: они обогащают почву азотом — образуют вокруг себя, в результате химических процессов, азотистую и азотную кислоты, — усваивают азот из воздуха, передают его растениям. Живут такие бактерии, совсем не видя света. Однако в их клетках — обычные углеводы. Значит, возможен в природе синтез углеводов без света? Возможен! Но откуда для этого берется энергия? А вот откуда: нитробактерии выполняют работу по окислению азотных соединений, только чтобы добыть попутно освобождающуюся энергию. Она, в свою очередь, расходуется на синтез углеводов из углекислого газа и воды. Углеводы нужны для жизни бактерий.

«Интересно! — продолжал думать Петр Протасович. — Но и здесь не вздумай копировать слепо. Диалектика: что хорошо в одних условиях, не годится в других. А выйдет: ведь видел же ты сам на зернах Пояркова глюкозу. Прямо вырастали кристаллы, на глазах! Тут — никаких потерь. Тут идеальный процесс. Вместо света — энергия окисляющегося водорода… Смотри, голубчик мой, — он забарабанил ногтями по стеклу, — как может выйти: вместо световой энергии — химическая!»

Шаповалову вспомнился собственный опыт, когда на водородном катализаторе — состав катализатора придумал сам — он получил капли воды, способные менять окраску фелинговой жидкости.

«Были, конечно, следы глюкозы. Почти как у Пояркова. Но самое же трудное, добиться надо — такие вещи никакому Пояркову не снились, — чтобы не глюкозу получить, а сахар, крахмал. Здесь вещества Зберовского помогут. В их присутствии получать углеводы… И чтобы не из горючих газов, а из углекислоты и воды. Вот единственно рациональный путь! Не фотосинтез, а хемосинтез — без энергетических потерь. Дешевле и проще! Куда дешевле и проще!»