Читаем Судьба по-русски полностью

Рыскали по техникумам, институтам, общежитиям. Заглядывали в витрины фотоателье, где были выставлены снимки: вдруг где-то снята и наша незнакомка? Нашли одну фотографию, кажется, это была она, но квитанции в фотоателье не сохранилось, и нам не могли назвать ее адреса. Шатались по Крещатику, куда по вечерам выходил тогда весь Киев себя показать и на других посмотреть. Народу было столько, что не протолкнуться. Петр, как охотничья собака, вынюхивающая добычу, нервничал, заглядывал в глаза всех встречных девчат — искал те, светлые, зеленоватые…

— Дывысь, як божевильный, — окрестила его поведение какая-то красавица с накрашенными сердечком губами…

Вскоре началась война. В боях Петра тяжело ранили… В госпитале пришлось отнять ногу… Обожженное тело обмотали бинтами… Оказался мой Петрусь вдалеке от линии фронта…

Однажды в их госпиталь пришли студентки эвакуированного с Украины института — давать концерт для раненых. Петро сидел впереди, опираясь на костыль.

Девичье трио запело: «На позицию девушка провожала бойца…» Вернее, пел дуэт — третья певица, светлоглазая, зеленоглазая, молчала… Она неотрывно вглядывалась в раненого, сидевшего в первом ряду. Вглядывалась в глаза, в щелку между бинтами на его лице. Что-то екнуло в ее сердце. Она узнала его по взгляду: это были те же глаза, которые она запомнила тогда, на киевской площади…

Петро сидел съежившись — он боялся, что девушка узнает его, теперь искалеченного, никчемного, как ему казалось… Он решил выйти. Рывком поднялся, костыль скользнул по гладкому кафельному полу, упал… Шлепнулся обратно на стул и Петро…

Первой кинулась помочь ему светлоглазая. Наклонясь за костылем, она, сама того не заметив, оказалась на коленях перед Петром…

Песня оборвалась… послышались хлопки откидных сидений: это на задних рядах поднимались раненые — посмотреть, что там произошло в первом ряду…

— Видчипысь! — словно пароль, шепотом произнес Петро. То единственное слово, услышанное им однажды от незнакомой зеленоглазки еще до войны…

— Шура… — как отзыв на пароль выдохнула девушка, словно отвечая на вопрос, который задал ей Петро тогда, на трамвайном развороте…

Я был на их золотой свадьбе…

Емельян

По Всесоюзному радио я прочитал роман Вячеслава Шишкова «Емельян Пугачев». Конечно, не весь роман целиком, а отдельные, наиболее яркие, динамичные фрагменты, смонтированные в шесть передач, каждая по 30 минут. Разумеется, готовясь к этой работе, я серьезно изучил все содержание и фактуру литературного произведения. Яркость, самобытность характеров его героев, сочный, я бы сказал, ядреный язык буквально зажигали меня. Я с упоением переходил от текста автора к речи, образу самого Емельки («анпиратора» Петра III), к его живописным сподвижникам — яицким казакам. Так что за то время, что мы делали радиопередачи по роману Шишкова, Емельян Пугачев вошел в меня, я с ним как бы сроднился. У меня уже было свое видение этого персонажа.

И вот спустя три-четыре года прошел слух, что режиссер Алексей Салтыков приступает к постановке на «Мосфильме» картины об этом герое по сценарию Эдуарда Володарского.

Какое счастье достанется кому-то из актеров, думал я. В роли Пугачева — раздолье для фантазии, для выявления широкой амплитуды чувств, действий. Я не испытывал ни малейшей ревности к тем актерам, которые уже пробовались на эту роль. Хотя, конечно же, душа моя была глубоко «взрыхлена» и «размята» материалом пугачевщины, но я не допускал и мысли участвовать в пробных съемках — стар для этой роли, думал я. Одно дело радио — там голос, интонация… а на экране ведь еще и лицо, и пластика.

Да еще и молодцеватая езда на лошади… Куда мне с травмированным позвоночником… Одним словом, «и ня думай, и ня мысли…» Так я внушил себе — так и жил.

И вдруг однажды… Резко открылась дверь в класс, где я вел урок по мастерству актера со студентами ВГИКа, и второй режиссер будущего фильма Геннадий Морозов жестами стал умолять меня выйти в коридор… Там он и директор картины Юрий Носиков, перебивая друг друга, сообщили мне:

— Поздравляем!.. Вы утверждены без пробы на роль Пугачева.

— Съемки в Суздале, в Переславле-Залесском, в Белоруссии — в Смолевичах…

В кинопроизводстве мне со многим приходилось сталкиваться, так что, казалось бы, удивить меня уже ничто не могло. Но такой «пожар» я видел впервые…

— Кого уже пробовали? — спросил я.

— Писателя Бориса Кулика и Владимира Высоцкого… Но их не утвердили…

Кулика я не знал, а Высоцкий, как мне казалось, кандидатура была весьма подходящая на роль… Но чего в кино не бывает? Сколько раз и меня не утверждали, не объясняя почему, а если и объясняли, то штампом: не вписываетесь в ансамбль, не соответствуете в смысле портретного сходства…

— Как к этому относится Салтыков?

— Он нас и послал. Ждет вашего согласия, — взволнованно сообщали режиссер и директор.

— Передайте Алексею Александровичу, что я подумаю…

Сутки я провел как в лихорадке. Мысли скакали: почему?

Перейти на страницу:

Все книги серии Мой 20 век

Похожие книги

10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии