Судьба протягивает руку

Помню, сразу после экзаменов, когда узнал, что эту девочку приняли, я наматывал круги и думал, как же к ней подойти и поставить в известность, что мы стали однокурсниками. Она стояла с русой косой, с сияющими голубыми глазами, и всё-таки я подкатился и спросил: «Вы не знаете случайно, а поступила ли такая-то?» Это был, кажется, самый неудачный вопрос из всех возможных, потому что, как выяснилось позже, на последнем туре упомянутая мной абитуриентка повела себя по отношению к Вере просто неприлично, непорядочно. Обычно поступающие заранее договариваются, кто что читает, чтоб не было повторов, нелепых ситуаций. «Ты что будешь читать?» – «Я буду из „Тихого Дона“ Аксинью». – «Хорошо, тогда я буду монолог Лауренсии из „Фуэнте Овехуны“ Лопе де Вега…» И тут в последний момент эта девица нарушила договорённость, и Вере пришлось на ходу менять программу… Так что на свой неуместный вопрос я был обожжён взглядом и удостоен холодным ответом: «Нет, не знаю…»

Вера – из актёрской семьи, отец рано умер, и воспитывала её мама, Ирина Николаевна Алентова, долгие годы проработавшая в провинциальных театрах, а это бесконечные переезды, смена городов от Котласа до Кривого Рога и катастрофическая бедность, можно сказать, нищета. Нужно было поднимать дочь, а бывали ситуации, что после войны месяцами не платили зарплату, и она выкручивалась, шила, рукодельничала.

Потом их занесло в Фергану, директором театра там был отец Саши Абдулова, они с Верой росли в одном дворе, правда, Саша был ещё совсем маленький, и Вера его не запомнила. Как-то, уже после фильма «Москва слезам не верит», Саша приехал к Вере в театр, стал объяснять, кто он и откуда, и, кажется, обиделся, что его не признали.

В Коканде Ирина Николаевна познакомилась с Юрием Георгиевичем Новиковым, Вериным отчимом. В молодости он работал актёром в Тбилисском ТЮЗе с Товстоноговым, Лебедевым, кочевал по театрам, сильно пил, и, по сути, Верина мама его подобрала, выходила, вернула к нормальной жизни. Казалось бы – обычный провинциальный актёр, но как-то я разговорился с Хуциевым, который в Тбилиси родился и прекрасно знал тамошнюю театральную жизнь. Я рассказал о Верином отчиме, и Марлен Мартынович поинтересовался: «В ТЮЗе работал? А как фамилия?» И когда я сказал: «Новиков», он просто в лице изменился: «Да ты что! Это громадный артист! Громадный! Мы все его обожали! Какой это был Карл Моор в шиллеровских „Разбойниках“!»

Из Ферганы они уже все вместе переехали в Барнаул, а потом, когда Вера поступила в Школу-студию МХАТ, мама и отчим устроились в брянский театр. Один раз я их видел на сцене в Брянске, Юрий Георгиевич стал там ведущим актёром. Артистом он был, что называется, до мозга костей: у него и дед и отец были артистами. А вот Ирина Николаевна – актриса в первом поколении, родом из Великого Устюга, росла в семье врача. Верин дед был человек заслуженный, крупный медик, даже награждённый орденом Ленина. Но жизнь с властной мачехой Ирине Николаевне, видимо, была в тягость, и она в семнадцать лет уехала в Архангельск, где и поступила в театральный, тогда и началась её кочевая жизнь.

В Брянске у Ирины Николаевны и Юрия Георгиевича наконец появилась квартира. Жили они крайне экономно, взяли в кредит холодильник, что-то ещё из бытовой техники – тогда была такая возможность. Но несмотря на то, что во многом они себя ограничивали, были счастливы – дорвались наконец до спокойной и относительно благоустроенной жизни. Приоделись сами, Веру приодели, отсылали ей деньги, и она жила достаточно свободно, может быть, ещё и потому, что питалась как птичка, кажется, одним виноградом…

Так мы с Верой общались-общались на первом курсе, дружили-дружили на втором, а потом начали вдруг целоваться. Сидим на кухне в общежитии, горелки включены, чтоб теплее было, свет потушен – роскошная декорация для первого поцелуя.

А дальше события стали развиваться стремительно, чему способствовали следующие обстоятельства. Верхний этаж общежития поставили на ремонт. Ребят временно выселили в другую общагу, а девушек оставили на нижних этажах. Вход наверх вроде бы ограничен, но не запрещён, во всяком случае мы с Верой проникали туда без особых ухищрений, и для Вериных соседок была у нас версия, с какой целью мы туда идём – конечно, готовиться к экзаменам.

Потом я уходил в своё общежитие и помню, как Вера стояла в окне и махала мне рукой. Занятия были заброшены, всё вокруг стало малоинтересно, кроме, разумеется, подготовки к экзаменам, на чём мы с Верой с энтузиазмом сосредоточились.

А после окончания второго курса нас послали с концертной программой на целину, тогда это являлось обязательным элементом воспитания начинающих артистов. Мы должны были выступать перед целинниками с поэтическими и музыкальными номерами, показывать отрывки. Приехали в Акмолинск, ставший потом Целиноградом, после Астаной, потом Нур-Султаном… Оттуда мы и колесили по совхозам и колхозам.