Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению”

Экономические реформы приводят к развалу экономики. Запрет КПСС — это нарушение демократии. Развал СССР, межнациональные конфликты, войны, это все — результат непродуманной, взрывной политики, а можно было бы все изменить эволюционно, последовательно, что и предполагалось в ходе перестройки. А тут идет такая яростная борьба… В народе возбуждается вражда, конфронтация. И это ничего не дает. А главное — люди уже поняли это сейчас. И уже отворачиваются и от Ельцина, и от всех. Потому что была одна борьба — теперь другая борьба. А когда же будем жить? Когда будем работать? Вот сейчас какая ситуация. Конечно, сейчас невозможен возврат назад. Это и не нужно. Но вот эта постоянная борьба создает очень большое социальное напряжение в обществе. Происходит отказ от социалистических завоеваний. В других странах эти завоевания, может быть, получены и не на путях социализма. Но у нас так. У нас это было связано с социализмом. Сейчас отбрасывается социализм, но, к сожалению, одновременно гибнет культура, гибнет наука.

Или вот это — единая страна, СССР. Мы предполагали, что могла бы быть такая эволюция, когда создалась бы новая федерация. Бывшие республики могли бы стать самостоятельными и развиваться. Какая-то конфедерация… как угодно было бы. А то, что сейчас развивается как СНГ, не способствует объединению. А кто виноват? Виноват, конечно, и Горбачев, и Ельцин, и все другие, которые позволили возобладать амбициям, националистическим настроениям. Культивируется ненависть к истории последних 70-ти лет. Но ведь это — тоже часть истории России. И возникает опасность не просто национализма, но и шовинизма, русского шовинизма. Это очень опасно, потому что это может вызвать очень большие политические осложнения. Русский человек долго запрягает, но быстро ездит. И что будет, когда он «запряжет»? Это вся история показала.

Теперь опять можно вернуться к Великому инквизитору. Свобода и хлебы. Что победит? Судьба России зависит от этого. Условно: свобода и хлебы. Возможна ли такая гармония? Возможна, в принципе. Но сейчас есть разрыв. Вроде бы свобода есть, но нет хлебов. И наоборот. Возможна такая гармония в принципе? У нас — нет. Эта дисгармония раздирает общество. И опять, перефразируя Достоевского можно сказать, что судьба России «во всемирном и всеобщем единении», в духовном и материальном. Сейчас это — главное.

Конечно, я вижу большую диспропорцию в том, что задумано, и что потом осуществлялось в ходе перестройки. Здесь для меня большое противоречие. Конечно, всякий сильный человек, а я себя считаю сильным человеком, всегда сохраняет какие-то надежды. Но я сказал бы так: у меня господствует пессимизм с легкой надеждой. Для меня, в личном плане, неудача и конец перестройки — это не трагедия. Как реалист я вижу и понимаю, что всякая идея не воплощается в жизнь в адекватном виде. История говорит об этом. Свои идеи о гуманном, демократическом обществе, о социализме, новой цивилизации реального гуманизма, я давно развивал в книгах, связывая эти идеи с марксизмом, традициями мировой и русской гуманистической философии. Многие годы я это делал с помощью, а чаще — вопреки господствующим политическим установкам и политикам.

В годы перестройки мне самому вместе с Горбачевым пришлось участвовать в политике. И я вижу здесь и плюсы, и минусы. Я не согласен с теми, кто видит только минусы. Перестройка сыграла очень важную роль в судьбе России.

Сегодня, сейчас я свои идеи стремлюсь выразить не через политику, а через науку. И сейчас я занят построением новой философии гуманизма. И мои взгляды я могу определить как «философию нового (реального) гуманизма». Основой и отправной точкой этой философии являются взгляды Маркса, в особенности молодого, и, конечно, вся гуманистическая традиция, которая была в истории философии и современной философии. В особенности мне близки Эрих Фромм, Хаксли и традиции русской классической литературы. Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, В.Соловьев и др.

Что касается практики, то я считаю, что ориентация на новое гуманное, демократическое общество с приоритетом общечеловеческих, глобальных проблем, общество, которое я называю «обществом реального гуманизма», новой цивилизации — гуманной и демократической, это, как мне кажется, и будет судьбой человечества. И я ориентируюсь именно на нее и жажду ее. А это значит, что неизбежно будет социалистическая ориентация. Социалистическая ориентация, я не говорю — «социализм». Ориентация на гуманное, демократическое общество. Вот это для меня главное.

* * *