Судьба с чужого плеча

— Сколько раз мы об этом говорили? Ей раскроили череп. От пощечины такого не бывает.

— Видишь крышку от гроба?

— Красивая, денег Олег не пожалел.

— Катю хоронят в открытом гробу. Если бы ей раскроили череп, крышку бы закрыли.

— Наверно, дырка в затылке, — Игорь передергивает плечами.

Не только ему становится дурно от этих слов. Меня с самого утра подташнивает. Наполненный озоном воздух бодрит, но от запаха влажной свежевскопанной земли мутит еще сильнее. Хочется быстрее уйти отсюда, но совесть уговаривает остаться и пережить это испытание до конца. Я поднимаюсь на мыски и смотрю поверх толпы. Со стороны я, наверно, кажусь обычной зевакой. Хорошо бы, так думали все вокруг. Темные очки остались дома, вместе с сумкой. Дома… Забавно. Мои мысли уходят в другом направлении, когда глаза встречаются с напряженным, даже суровым взглядом. Я мгновенно опускаюсь на всю ступню и даже пригибаюсь, пока мозг не подает сигнал: это Ира. Я снова аккуратно приподнимаюсь и наблюдаю, как подруга обводит толпу взглядом. Она стоит возле Олега и поддерживает его под руку. Удивительно, как только мамочка уступила кому-то место возле сына. Теперь понятно: свекровь подходит к гробу и откашливается, готовясь произнести речь. Можно было бы обойтись и без этого, но она не могла упустить шанс снова оказаться в центре внимания.

— У каждого человека есть два главных события в жизни, — громче, чем нужно, говорит она. — Это рождение и смерть. Между ними находится жизнь. Страшно, когда расстояние от рождения до смерти измеряется пятью крошечными шагами.

— Такое ощущение, что она готовилась по учебнику, — замечает Игорь. — Как к школьным урокам.

Я киваю и продолжаю слушать.

— Большинство собравшихся здесь задаются вопросом: зачем Бог забрал к себе ни в чем не повинного ребенка? Почему первыми из жизни уходят хорошие, чистые душой люди? Там, на небесах, Господу нужны именно такие. Он призывает к себе самых лучших, самых достойных.

При этих словах многие из присутствующих начинают всхлипывать. Выражение лица свекрови и ее голос остаются спокойными. Знаю, она никогда не любила Катю, но даже у посторонних людей сердце обливается кровью при виде детского гроба. Красивые слова проходят мимо моих ушей. Свекровь мастерски играет на чувствах присутствующих, но я не вникаю в смысл ее речи, а вместо этого оглядываю стоящих неподалеку людей. На некоторых лицах вижу отчуждение, кто-то явно скучает, большинство же по-настоящему переживает. Многие не сдерживаются и даже не пытаются скрыть слез. С каждой минутой голос свекрови становится все громче, не смотря на то, что присутствующие на похоронах соблюдают тишину. Кажется, она вот-вот сорвется на крик, не имеющий ничего общего с выражением горя.

Мне хочется заткнуть уши. Я поворачиваюсь к Игорю, чтобы предложить ему уйти. В этот момент взгляд ловит какое-то движение справа. Мы одновременно оглядываемся и, пораженные увиденным, охаем. Стоящие неподалеку люди оборачиваются, но, не заметив ничего особенного, продолжают слушать затянувшуюся речь. Тем временем Игорь хватает меня за локоть и спрашивает:

— Видишь?

— Да, — киваю, радуясь, что это не мираж, вызванный желанием узнать правду, а материальный объект, который вижу не я одна.

Объезжая выстроенные вдоль дорожки машины, к Катиной могиле приближается красная Мазда. Сквозь стекла я различаю два силуэта. Стискиваю зубы и сжимаю ладонь Игоря, дожидаясь, пока автомобиль остановится, а из него выйдут водитель и пассажир.

— Какой наглый, — замечает Игорь. — Подъехал к самой могиле.

— Не удивительно, — отвечаю я, когда распахивается дверца, и из машины вылезает мужчина средних лет. — Это начальник Олега.

— И бывший шеф Артура.

— Думаешь, он…

— Это многое объясняет.

— Например, что? — окончательно запутываюсь.

— Например, почему Артур проводил вечера с мужчиной, вместо того, чтобы клеить девчонок.

— Думаешь, он спал с начальником ради работы?

— А у него был выход? Престарелые родители, которых надо обеспечивать, безработица в городе, да еще мобильный телефон хочется…

— Так не пойдет, — вытащив каблуки из размякшей земли, направляюсь в сторону машины.

— Ты куда?! — хватает меня за запястье Игорь.

— Надо кое-что проверить.

— С ума сошла?! Тебя ж повяжут! Вон, за Олегом, два мента стоят.

— И правда, — удивляюсь, почему не заметила их раньше. — Садись на мотоцикл и жди. Если что, будь готов удирать.

— Постой! Зачем это? И так все ясно.

— Надо. Я должна быть хоть в чем-то уверена.

Вместо ответа Игорь надевает шлем.

Я в последний раз оглядываю толпу, загородившую тропинку к Катиной могиле. Чтобы очистить себе дорогу придется толкаться. Слишком опасно. Лучше обойти. Захожу в узкий лабиринт между оградами соседних могил. Ступаю как можно тише, хотя вряд ли звук моих шагов перекроет голос свекрови и гомон толпы, нарастающий с каждой минутой нудной лекции. Я все больше смещаюсь влево. Придется переступить через ограду, чтобы подобраться ближе к машине. Одной ногой я ступаю на чью-то могилу, вторая, от неожиданного крика, замирает на полпути.

— Тишина! — привычным учительским тоном приструнивает толпу свекровь.