Судьба с чужого плеча

По выработанному годами рефлексу взрослые, давно окончившие школу, люди замолкают и с виноватым видом опускают головы. Свекровь с довольной ухмылкой секунду наслаждается всеобщей покорностью. В этот момент установленную ею тишину нарушает скрип. До меня не сразу доходит, почему он кажется таким громким. Только когда все присутствующие на похоронах поворачиваются в мою сторону, чтобы посмотреть, кто, кроме них, посмел нарушить порядок, я замечаю, что зацепилась ногой за калитку. Она со скрипом поехала, ухватив меня за туфлю, а я по инерции продолжаю двигаться вперед.

Приходится смириться с судьбой. Я выставляю вперед руки, чтобы смягчить падение, а голову поворачиваю в сторону машины. Так и есть! Мои догадки подтвердились. Будет особенно обидно сесть в тюрьму, когда финал расследования так близок. Земля приближается, я отворачиваюсь, взгляд цепляется за гроб с телом Кати. Детское личико кажется старше, кожа натянута, как после неудачной пластической операции. Теперь понятно, почему гроб открыт: скорее всего, бумажный венчик на Катином лбу закрывает дыру в голове.

Колени опускаются на скользкую землю, пальцы утопают в грязи. Два полицейских переглядываются за спиной Олега. Ближний поворачивается к тропинке. Как легкоатлет с низкого старта, я вырываюсь из топкой грязи. Бегу по могилам, перепрыгивая ограды. Параллельно мне, по тропинке, несутся полицейские. У них на пути нет препятствий, зато меня подгоняет инстинкт самосохранения. Я во что бы то ни стало должна остаться на свободе. Непостижимым образом мне удалось добраться до убийцы. Осталось протянуть руку и схватить его за горло. Никто не помешает мне очистить свое доброе имя. Я перепрыгиваю последнюю калитку и оказываюсь в пяти метрах от мотоцикла. Впереди ждут препятствия сложнее могильных оград: люди в хвосте толпы оторопели, увидев несущуюся на них перепачканную женщину. На долю секунды я робею, но тут же расставляю локти, готовая растолкать всех на своем пути.

— Держите ее! — кричит свекровь.

Люди либо издалека не слышат ее крик, либо после нудной лекции потеряли доверие к ее голосу. Никто даже не пытается меня задержать. Я готова сесть на мотоцикл и поехать праздновать победу, когда неожиданная заминка чуть не срывает мое торжество. Сидение, на которое я сходу собралась запрыгнуть, занято. В том же положении, в котором я его оставила, лежит шлем. Сейчас некогда его надевать. Я хватаю его и сажусь на мотоцикл. Игорь ждет меня с уже заведенным мотором, но заминка со шлемом позволяет одному из полицейских подобраться слишком близко. На бегу, он тянется, собираясь схватить меня за ногу. Недолго думая, я бросаю шлем ему под ноги. Полицейский валится на землю, касаясь вытянутой рукой заднего колеса.

Мотоцикл рвется вперед, выплевывая из-под колес серые брызги. Мы выезжаем на дорогу. Земля раскачивается, колеса скользят по глазированному дождем асфальту. Сзади нас подгоняет рев полицейской сирены. Игорь прибавляет газу. Мотоцикл набирает такую скорость, что контуры окружающего мира смазываются. Постепенно деревья, земля и небо сливаются в одно цветовое пятно. Рев мотоцикла напрасно старается перекричать сирену. Зачем полицейским понадобилось ее включать? Кроме нас на дороге никого нет. Наверно, они пользуются ею как психологическим оружием. Пусть даже не мечтают. Несмотря на все потрясения прошедших дней, я стала сильнее духом. Такой ерундой меня не сломить.

Мы едем так долго, что, несмотря на запредельную скорость, я начинаю скучать. Оглядываюсь. Полицейская машина подмигивает мне фарами. Как бы ни выжимал газ Игорь, нам вряд ли удастся оторваться. Нужно придумать маневр. На меня в этом деле мало надежды. Даже Игорь, опытный байкер, вряд ли сможет что-то предпринять на абсолютно прямой, ровной дороге. Хотя не такая уж она ровная. Мотоцикл то и дело подпрыгивает на ухабах. А еще говорят: чем больше скорость, тем меньше кочек. Вот и теперь впереди нас поджидает огромная лужа. Брызгами обдаст с ног до головы. Мы промокнем, а полицейским в машине ничего. Только если в яму сядут.

Яма! Это слово срабатывает как запрограммированный в мозгу код. Мысленно произнеся его, я оказываюсь на заднем сидении машины. Впереди сидит мама. Ее голова медленно наклоняется. Коснувшись ухом плеча, мама просыпается и встряхивает волосами. Минуту спустя ее голова снова начинает клониться набок. Папа тихонько насвистывает «К Элизе», стараясь не уснуть в дремотной тишине. Машина плавно катится по сверкающему в свете фар мокрому асфальту. Лужа впереди отражает огни дальнего света. Я зажмуриваюсь и, открыв глаза, упираюсь взглядом в затылок Игоря. Страшная картина из воспоминаний возвращает меня к действительности. Я заглатываю полные легкие воздуха и, что есть мочи, кричу:

— Сворачивай!