Судьба с чужого плеча

— Сомневаюсь. Дело даже не в отце. Олег так превозносил мать, разве что не молился на нее. Вряд ли он обрадовался, когда узнал про грехопадение. Ладно, — Игорь забирает у меня пакет с волосами, — пойду искать дальше. Ты, между прочим, тоже могла бы помочь.

— Чем? Порыться в грязном белье Ольги Семеновны?

— Корзина там, — показывает он пальцем на дверь.

Я качаю головой и нехотя иду в ванную. Теперь понятно, почему Ольга Семеновна не одобрила выбор Олега. После перенесенного позора стерильная репутация важнее счастья сына. Что может быть хуже, чем невестка из детдома? Развод. Страшно представить, с какими противоречиями Ольга Семеновна жила последние два года, одновременно мечтая избавиться от меня и боясь скандала из-за развода. Теперь ей в каком-то смысле должно полегчать. После смерти Кати для окружающих я больше не член семьи Пауковых, а авантюристка, которая втерлась в доверие и убила ребенка.

Ванная комната с первого взгляда производит впечатление не старинной, а старой. Если бы не ряды кремов на полке над умывальником, она соответствовала бы возрасту свекрови. Я поднимаю плетеную крышку пластмассовой корзины, пальцы прилипают к подъеденной временем поверхности. В нос ударяет кисловатый запах нестираного белья. Меньше всего мне хочется прикасаться к одежде свекрови. Хитрец Игорь спихнул на меня самую грязную работу. Заматываю руку в подол Ириного платья и бесцельно ворошу корзину. Сверху лежит серая вязаная кофта, под ней — юбка того же цвета, но на тон темнее. Меня начинает подташнивать, когда я добираюсь до слоя с нижним бельем. Первой замечаю сорочку, а из-под нее высовывается лямка бюстгальтера. Наверно, это одежда, которую она надевала в день смерти Кати. Будь у меня возможность, я бы тоже скинула с себя платье, в котором провела последние дни, но не оставила бы его в корзине, а сожгла.

В глаза бросаются бурые пятна на бледно-розовой, выцветшей от частых стирок сорочке. Отдергиваю руку и всем телом отстраняюсь от корзины с бельем. Непонятно, откуда у меня появляется такая уверенность, но я не сомневаюсь — это пятна Катиной крови. Перебарываю отвращение и, подцепив мизинцем лямку, вытаскиваю сорочку из корзины. Кровь подчеркивает текстуру шелка и узор кружева, окантовывающего лиф. Если бы пятна остались на подоле, этому можно было бы найти логическое объяснение. Например, свекровь могла встать на колени рядом с телом Кати и запачкаться. Но как кровь добралась до лифа сорочки? Я кладу находку на пол и вытаскиваю из корзины вязаную кофту. Она совершенно чистая. Получается, Ольга Семеновна сняла ее и прижала мертвую Катю к груди?

— Ничего себе! — раздается голос Игоря у меня за спиной. — Сколько кровищи! После этого ты будешь говорить, что бабка не при делах?

— Буду, — стараюсь придать голосу больше уверенности, чем есть на самом деле. — Она нашла мертвую Катю и целый день провела возле ее трупа. У нее был миллион возможностей испачкать одежду.

— Только не нижнее белье!

— Почему нет? Может, она специально сняла кофту перед тем, как обнять Катю.

— Захотела приласкать труп? Как же!

— Даже у самого бесчувственного человека может проснуться сострадание при виде убитого ребенка.

— Думай как хочешь, — протягивает мне половину листа формата А4 Игорь и, нагнувшись, поднимает сорочку, — но я возьму это с собой, пока она не успела избавиться от главной улики.

— Что за бумажка?

— Квитанция от юриста, — кивает он на листок. — Бабка заранее наняла себе адвоката.

— Скорее всего, изменила завещание. Она составила его перед нашей с Олегом свадьбой. Сообщила мне перед росписью, что квартира, дом и остальное имущество достанутся Кате. Наверно, надеялась, что я передумаю выходить за Олега, когда узнаю, что дом записан не на него.

— С чего бы ей теперь включать тебя в завещание?

— Она меня и не включала. Видимо, переписала на Олега. Внучка умерла, все переходит к сыну.

— Что и требовалось доказать! Квитанция оплачена два месяца назад, значит, бабка заранее планировала убить внучку.

— Постой, — пробегаюсь взглядом по листку. — Свекровь составляла завещание у знакомого нотариуса, а фамилию на квитанции я вижу в первый раз.

— Значит, все-таки наняла адвоката.

Я качаю головой и замираю. Игорь собирается выйти из ванной, но, посмотрев на меня, останавливается. Из прихожей доносится протяжный скрип. На секунду все затихает, а потом скрип повторяется и щелкает дверной замок. Я вжимаю голову в плечи, ожидая услышать шаги. В квартире становится так тихо, что даже в ванной слышно, как во двор заезжает машина. Игорь выглядывает в коридор.

— Никого нет, — говорит он, переступая порог. — Наверно, ветер гуляет.

— Ага, сквозняк сначала приоткрыл, а потом тихонько закрыл дверь. Ольга Семеновна не дура, — поднимаюсь с пола и выхожу в прихожую. — Она наверняка почувствовала неладное и вызвала полицию, а теперь приходила удостовериться, что в квартире кто-то есть.

— Вряд ли. Но мы все равно нашли, что хотели. Пора смываться.