Читаем Судьба штрафника полностью

— Да вот, любуюсь вашей Сибирью, рекой Томью.

— В такой день надо любоваться не Томью, а Томой, — рассмеялась она.

— Томы у меня нет, а Томь — рядом.

Мы разговорились и познакомились. Галя Морозова работала, как выяснилось, в нашей конторе табельщицей, жила с мамой в новом городе. Они приехали, как и мы, из Каменска. Мы бродили по саду, играл духовой оркестр. У эстрады висела афиша, что сегодня выступает эстрадный оркестр, и я предложил Гале пойти на концерт. Она с удовольствием согласилась. Я приобрел билеты в кассе, и мы поехали ко мне в общежитие перекусить. Галя наотрез отказалась идти в мужское общежитие, сказала, чтобы я шел один, поел, а она подождет в скверике. Тут уж я наотрез отказался идти без нее. Все-таки мы пришли ко мне в комнату, я выложил на стол все, что было у нас съестного, краснея от бедности стола для такой Золушки. Зато концерт был сказочным, его сильнейшее эмоциональное воздействие усиливалось таким катализатором, как Галя. Она казалась мне в окружающей обстановке и мире звуков почти нереальной.

Это сейчас нашу эмоциональную жизнь заглушает лавина звуков бесчисленных эстрадных ансамблей, отечественных и зарубежных, и человек ищет тишины. Тогда музыку слышали редко, и она была желанной, как глоток воды в знойной пустыне.

Не скажу, чтобы я был храбрым в общении с девушками, особенно с теми, которые мне нравились. На удивление себе с Галей я чувствовал себя раскованно, болтал без умолку, так как любой разговор с интересом поддерживался, вызывая инициативу у собеседника. Обмениваясь впечатлениями от концерта, мы бродили по аллеям парка, невольно или вольно оттягивая минуту расставания.

На трамвайной остановке мы долго ожидали трамвай, пока кто-то не сказал нам, что трамваи уже не ходят. Вот это да! Значит, нам предстояло шагать около пяти километров, а мне все десять. У Гали были в городе знакомые девушки-подруги, но мама сойдет с ума. И так она, наверное, уже мечется дома в ожидании дочери и в мыслях видит одну картину страшнее другой!

Ночь стояла темная. Я снял свой пиджак, набросил на девичьи плечи, и мы споро зашагали навстречу огням завода и рабочего поселка. Лишь немногие окна светились в домах, в том числе и в квартире Гали на первом этаже. Галя сказала, что постучит в окно, чтобы успокоить маму, а после проводит меня за поселок.

На стук Гали мать распахнула окно, ахнула и, видимо, хотела крепко отругать дочь, но, увидев на ее плечах мой пиджак, стала искать во тьме меня — со свету ей не удавалось меня разглядеть. Потом они тихо о чем-то говорили.

Галя вернулась ко мне и сказала, что не отпустит меня домой — очень поздно и очень далеко. Мне бы согласиться, но всю жизнь, даже потом на войне, я чувствовал себя ответственным за судьбу девушек, с которыми сталкивала меня жизнь. Я боялся, что стану началом моральной гибели невинного существа, поддавшегося по недомыслию минутной чувственной слабости, которая потом может исковеркать всю остальную жизнь. Такая мерка, возможно, подходила не всем, но лучше ошибиться мне, чем ошибиться ей. Идет война, еще неизвестно, что будет со мной завтра. Мог ли я связывать в таких условиях свою судьбу с такой девушкой, как Галя? Потом, когда я остался жив, пройдя сквозь огонь войны, я пожалел, что не закрепил эту связь. Я разрешил проводить себя только до угла дома и форсированным маршем двинул от огней нового Кемерова к старому городу.

Когда я все-таки достучался до сонного сознания дежурной в вестибюле нашего общежития и она сердито отчитала меня, обозвав «кобелем», уже наступило утро. Дверь в нашей комнате была не заперта, и я, чтобы не потревожить Петю, тихо разделся и провалился во тьму сна.

Сразу же я ощутил грубые толчки — это Петя будил меня на работу. В обеденный перерыв, когда командир роты увел бойцов на обед, я просматривал, как идет работа на трассе, шел вдоль бровки траншеи, замечал, где какие неполадки, как устроено и держит стенки крепление, на каких участках отставание. На опустевшей пром-площадке я увидел, как один солдат-узбек затесывал черенок для лопаты. Отставив его в сторону, он положил палец на чурбак и рубанул. Раздался крик. Я побежал к солдату, а он, обхватив окровавленную кисть левой руки, выл и катался по земле. Тут же на земле лежал отрубленный посиневший палец. От столовой уже бежали ротный и солдаты. Я побежал звонить в санпункт.

Позже следователь-особист подробно расспросил меня, что я видел. Вначале я хотел спасти несчастного и сказал, что он отрубил палец, когда затесывал черенок для лопаты, но следователь остановил мою речь и сказал, чтобы я не путал. Палец был отрублен перпендикулярно кости, а не наискось, да и на чурбаке остался окровавленный след от топора. Парня судил военный трибунал, и за умышленное членовредительство его, видимо, для острастки другим, принародно расстреляли.

Перейти на страницу:

Все книги серии Война и мы. Военное дело глазами гражданина

Наступление маршала Шапошникова
Наступление маршала Шапошникова

Аннотация издательства: Книга описывает операции Красной Армии в зимней кампании 1941/42 гг. на советско–германском фронте и ответные ходы немецкого командования, направленные на ликвидацию вклинивания в оборону трех групп армий. Проведен анализ общего замысла зимнего наступления советских войск и объективных результатов обмена ударами на всем фронте от Ладожского озера до Черного моря. Наступления Красной Армии и контрудары вермахта под Москвой, Харьковом, Демянском, попытка деблокады Ленинграда и борьба за Крым — все эти события описаны на современном уровне, с опорой на рассекреченные документы и широкий спектр иностранных источников. Перед нами предстает история операций, роль в них людей и техники, максимально очищенная от политической пропаганды любой направленности.

Алексей Валерьевич Исаев

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука
Штрафники, разведчики, пехота
Штрафники, разведчики, пехота

Новая книга от автора бестселлеров «Смертное поле» и «Командир штрафной роты»! Страшная правда о Великой Отечественной. Война глазами фронтовиков — простых пехотинцев, разведчиков, артиллеристов, штрафников.«Героев этой книги объединяет одно — все они были в эпицентре войны, на ее острие. Сейчас им уже за восемьдесят Им нет нужды рисоваться Они рассказывали мне правду. Ту самую «окопную правду», которую не слишком жаловали высшие чины на протяжении десятилетий, когда в моде были генеральские мемуары, не опускавшиеся до «мелочей»: как гибли в лобовых атаках тысячи солдат, где ночевали зимой бойцы, что ели и что думали. Бесконечным повторением слов «героизм, отвага, самопожертвование» можно подогнать под одну гребенку судьбы всех ветеранов. Это правильные слова, но фронтовики их не любят. Они отдали Родине все, что могли. У каждого своя судьба, как правило очень непростая. Они вспоминают об ужасах войны предельно откровенно, без самоцензуры и умолчаний, без прикрас. Их живые голоса Вы услышите в этой книге…

Владимир Николаевич Першанин , Владимир Першанин

Биографии и Мемуары / Военная история / Проза / Военная проза / Документальное

Похожие книги

1941. Воздушная война в Заполярье
1941. Воздушная война в Заполярье

В 1941 году был лишь один фронт, где «сталинские соколы» избежали разгрома, – советское Заполярье. Только здесь Люфтваффе не удалось захватить полное господство в воздухе. Только здесь наши летчики не уступали гитлеровцам тактически, с первых дней войны начав летать парами истребителей вместо неэффективных троек. Только здесь наши боевые потери были всего в полтора раза выше вражеских, несмотря на внезапность нападения и подавляющее превосходство немецкого авиапрома. Если бы советские ВВС везде дрались так, как на Севере, самолеты у Гитлера закончились бы уже в 1941 году! Эта книга, основанная на эксклюзивных архивных материалах, публикуемых впервые, не только день за днем восстанавливает хронику воздушных сражений в Заполярье, но и отвечает на главный вопрос: почему война здесь так разительно отличалась от боевых действий авиации на других фронтах.

Александр Александрович Марданов

Военная документалистика и аналитика
«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне
«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне

День Победы до сих пор остается «праздником со слезами на глазах» – наши потери в Великой Отечественной войне были настолько велики, что рубец в народной памяти болит и поныне, а ожесточенные споры о цене главного триумфа СССР продолжаются по сей день: официальная цифра безвозвратных потерь Красной Армии в 8,7 миллиона человек ставится под сомнение не только профессиональными антисоветчиками, но и многими серьезными историками.Заваливала ли РККА врага трупами, как утверждают антисталинисты, или воевала умело и эффективно? Клали ли мы по три-четыре своих бойца за одного гитлеровца – или наши потери лишь на треть больше немецких? Умылся ли СССР кровью и какова подлинная цена Победы? Представляя обе точки зрения, эта книга выводит спор о потерях в Великой Отечественной войне на новый уровень – не идеологической склоки, а серьезной научной дискуссии. Кто из авторов прав – судить читателям.

Борис Константинович Кавалерчик , Виктор Николаевич Земсков , Игорь Васильевич Пыхалов , Игорь Иванович Ивлев , Лев Николаевич Лопуховский

Военная документалистика и аналитика
1941. Забытые победы Красной Армии
1941. Забытые победы Красной Армии

1941-й навсегда врезался в народную память как самый черный год отечественной истории, год величайшей военной катастрофы, сокрушительных поражений и чудовищных потерь, поставивших страну на грань полного уничтожения. В массовом сознании осталась лишь одна победа 41-го – в битве под Москвой, где немцы, прежде якобы не знавшие неудач, впервые были остановлены и отброшены на запад. Однако будь эта победа первой и единственной – Красной Армии вряд ли удалось бы переломить ход войны.На самом деле летом и осенью 1941 года советские войска нанесли Вермахту ряд чувствительных ударов и серьезных поражений, которые теперь незаслуженно забыты, оставшись в тени грандиозной Московской битвы, но без которых не было бы ни победы под Москвой, ни Великой Победы.Контрнаступление под Ельней и успешная Елецкая операция, окружение немецкой группировки под Сольцами и налеты советской авиации на Берлин, эффективные удары по вражеским аэродромам и боевые действия на Дунае в первые недели войны – именно в этих незнаменитых сражениях, о которых подробно рассказано в данной книге, решалась судьба России, именно эти забытые победы предрешили исход кампании 1941 года, а в конечном счете – и всей войны.

Александр Заблотский , Александр Подопригора , Андрей Платонов , Валерий Вохмянин , Роман Ларинцев

Биографии и Мемуары / Военная документалистика и аналитика / Учебная и научная литература / Публицистическая литература / Документальное