Судьба шута

– Теперь же она говорит, что у нас появился шанс все исправить, – перебил его Пиоттр. – Она говорит, наш дракон заслужил смерть, потому что он нас не защитил. Более того, она твердит, что он должен умереть от руки Видящего, поскольку вы – тот враг, от которого он не смог нас спасти. Но самое главное, Видящий должен прикончить Айсфира, потому что так ей открылось в ее видениях будущего. Чтобы все сложилось, как она хочет, Видящий должен отнять у дракона жизнь.

– По мне, так отличная причина, чтобы этого не делать, – тихонько прошептал Баррич мне на ухо.

Однако принц, который был наделен тонким слухом, его услышал и с горечью сказал:

– Пожалуй, самая лучшая причина, чтобы этого не делать, состоит в том, что Айсфира убить невозможно. Вам известно, что в моем отряде возникли сомнения в правильности того, что мы делаем. Чем ближе мы подбираемся к Айсфиру, тем яснее мы его чувствуем. Мы чувствуем не только жизнь, которая его еще не покинула, но и его могущество. Его ум. Сегодня я узнал, что мои друзья выступили против меня. Лорд Блэкуотер, нарческа Эллиана, я вас подвел. Мои самые доверенные друзья отправили купцам Бингтауна письмо, а те пришлют сюда драконицу, которая постарается нам помешать. Возможно, она уже в пути.

– Я не понимаю, – перебил его Пиоттр. – Я знал, что в вашем отряде не все согласны с тем, что дракона необходимо убить. Но что вы имели в виду, когда сказали, что чувствуете его?

– Не только у вас есть секреты, и этот я не стану вам раскрывать, по крайней мере пока. Вы же не говорите нам, каким образом Бледная Женщина с вами связывается. Ведь она приказала вам отравить Фи… Тома пирогом, который вы нам принесли?

Пиоттр выпрямился и поджал губы. Дьютифул кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями.

– Да, тайны. Если бы вы не хранили ваши, мы с самого начала могли бы действовать заодно, не против дракона, а против Бледной Женщины. Если бы вы только поговорили со мной…

Неожиданно нарческа со стоном завалилась на бок, вздрогнула и замерла.

Блэкуотер опустился рядом с ней на колени.

– Мы не могли! – с горечью вскричал он. – Вы даже не представляете, какую цену пришлось заплатить этой малышке, чтобы поговорить с вами сегодня откровенно. Мы оба должны молчать.

Неожиданно он повернулся к Барричу:

– Старый воин, если в тебе есть хоть капля сострадания, ты не мог бы принести мне снега?

– Я принесу, – тихо ответил я, понимая, что Баррич почти ничего не видит.

Но он уже встал, взял пустой котелок и направился к выходу из палатки. Блэкуотер перевернул Эллиану на живот и бесцеремонно поднял тунику. Принц вскрикнул, увидев ее спину, а я отвернулся, не в силах выносить это зрелище. Татуировка, изображавшая дракона и змей, воспалилась и распухла, кое-где проступили капли крови. Вся спина девушки походила на свежий ожог. Сжав зубы, Пиоттр сказал:

– Однажды она пошла гулять с Хенией, служанкой, которой доверяла больше других. Через два дня Хения привела Эллиану назад с этими отметинами на спине, девочка едва держалась на ногах. Хения передала нам требования Бледной Женщины, потому что Эллиана не могла рассказать о том, что с ней произошло, – иначе драконы жестоко наказали бы ее. Даже упоминание имени Бледной Женщины заставляет девочку страдать.

Вернулся Баррич с котелком, наполненным снегом, и, с ужасом глядя на нарческу, поставил на пол рядом с ней. Он не понимал, что случилось.

– Кожная инфекция? – с сомнением спросил он.

– У нее отравлена душа, – печально ответил Пиоттр.

Взяв пригоршню снега, принесенного Барричем, он осторожно положил его на спину девушки. Она пошевелилась и открыла глаза. Мне показалось, что она едва не теряет сознание, но с ее губ не сорвалось ни звука.

– Я освобождаю вас от всех обязательств передо мной, – прошептал Дьютифул.

Пиоттр удивленно вскинул голову, а принц продолжал:

– Я не стану заставлять нарческу держать слово, данное по принуждению. Но я убью дракона, – тихо сказал принц. – Сегодня. А после того, как мы предадим смерти наших людей, попавших в плен к Бледной Женщине, когда больше ничья жизнь не будет подвергаться риску, я сделаю все, что в моих силах, чтобы покончить с Бледной Женщиной раз и навсегда. – Он набрал воздуха и, словно опасаясь, что над ним станут потешатся, добавил: – И если кто-нибудь из нас останется в живых, я спрошу у Эллианы, готова ли она взять меня в мужья.

– Я возьму тебя в мужья, – едва слышно, не поднимая головы, проговорила Эллиана. – По своей воле. – Эти слова она произнесла с нажимом.

Не думаю, что Пиоттру или Чейду это понравилось, но они промолчали. Затем нарческа знаком показала, чтобы Пиоттр убрал руку со снегом, и, держась за него, села. Она по-прежнему очень страдала, и вид у нее был такой, будто она получила смертельную рану.

Чейд посмотрел на меня: