Судьба шута

Еще до наступления вечера мы прошли по обдуваемой ветрами снежной равнине и оказались около высокой скалы, которая будто бросала вызов стихиям. Вся ее поверхность была испещрена толстыми ледяными наростами и глубокими трещинами. Около нее следы поворачивали на запад, и я двинулся дальше по ним. Близилась ночь, и небо заметно посерело, но я упрямо шел вперед, время от времени выдавая Олуху кусочки сушеной рыбы, когда он начинал особенно громко жаловаться на голод. Когда спустились сумерки, я понял, что устал, и даже любопытство не могло заставить меня идти дальше. Наконец мы остановились, и, повернувшись к Олуху, я смущенно проговорил:

– Я ошибся. Давай разобьем здесь палатку.

Олух высунул язык и сердито надулся:

– А зачем?

Я огляделся по сторонам, пытаясь придумать, что бы еще ему предложить.

– А ты чего хочешь?

– Идти туда! – вскричал он и показал рукой куда-то вперед.

Я проследил за толстым пальцем и чуть не задохнулся от удивления.

Я все время смотрел на следы, стараясь не потерять их, и не поднимал головы. Впереди в скале виднелась широкая трещина с дверью из серого дерева. Остальная часть трещины была заделана камнями. Из слегка приоткрытой двери наружу лился свет. Значит, внутри кто-то есть, подумал я.

Мы прибавили шагу, продвинулись немного вперед по следу, который вдруг вернулся назад и начал подниматься по крутому склону скалы. Назвать это тропинкой было бы слишком – нам пришлось идти друг за другом, при этом наши заплечные мешки то и дело ударялись о каменистую стену. Однако я сразу понял, что тропинкой часто пользуются и время от времени чистят ее от камней и кусков льда. У меня сложилось впечатление, что это делали совсем недавно.

Несмотря на то что кто-то явно ждал нас в гости, я с некоторым сомнением остановился около двери, когда мы наконец до нее добрались. Она была сделана из кусков дерева, найденного на берегу, все планки старательно пригнаны и закреплены. Из щели до нас донесся аромат еды и плыли волны тепла. Хотя дверь была открыта, а места перед ней не слишком много, я колебался, не в силах принять решение. А вот Олух, похоже, не испытывал никаких сомнений. Он протиснулся мимо меня и распахнул дверь.

– Привет, – радостно крикнул он. – Мы пришли, и мы замерзли.

– Прошу вас, входите, – ответил кто-то низким приятным голосом.

Акцент показался мне немного необычным, а голос прозвучал хрипло, словно человек не слишком часто им пользовался, но приглашение было явно искренним. Олух не колебался ни минуты, прежде чем войти внутрь. Я последовал за ним, но гораздо осторожнее.

После темноты огонь, пылавший в каменном очаге, показался мне ослепительным, и я смог различить лишь очертания человека, сидящего в деревянном кресле. Затем Черный Человек медленно встал, и Олух тихонько вскрикнул. Впрочем, он довольно быстро пришел в себя и даже вспомнил о хороших манерах, чем несказанно меня удивил.

– Добрый вечер, дедушка, – сказал он.

Черный Человек улыбнулся, обнажив пожелтевшие от возраста зубы. На черном лице змеились морщины – вокруг губ и черных как уголь, но сияющих глаз. Он заговорил, и я понял, что это язык островитян, только приправленный сильным акцентом.

– Я уже потерял счет времени, которое здесь провел. Но я точно знаю одно: впервые сюда пришел человек, который назвал меня дедушкой.

Я заметил, что он встал с кресла без видимого усилия, и спина у него была очень прямой, однако годы брали свое, и двигался он с осторожным изяществом человека, оберегающего свое тело от ненужных потрясений. Черный Человек жестом показал на маленький столик.

– Ко мне редко захаживают гости, но я готов предложить вам мое гостеприимство, несмотря на то что живу я очень скромно. Прошу вас, я приготовил ужин. Входите.

Олух снова без малейших колебаний сбросил на пол заплечный мешок.

– Мы вас благодарим, – проговорил я и, сняв свой собственный мешок, положил нашу поклажу в сторонке.

К этому времени мои глаза уже привыкли к свету, и я огляделся. Не знаю, как было бы правильнее назвать дом Черного Человека – пещерой или большой трещиной в скале. Потолка я разглядеть не сумел и решил, что дым поднимается вверх, но не выходит наружу. Простая мебель показалась мне добротной, сделанной с умением и старательностью человека, у которого полно времени, чтобы освоить и применить на деле любое ремесло. В углу я заметил кровать, полку с припасами, вязаный коврик, бочонок и ведро с водой. Кое-что из вещей, похоже, было подобрано на берегу, остальные вели свое происхождение от скудных даров местной природы. И все это говорило о том, что Черный Человек провел здесь немало времени.