Судьба смеется дважды

– Господин Кхан, – заговорил охранник, Самир даёт добро ему продолжить, – машина найдена, – снова обращает на меня внимание, ищет зрительного контакта, – На месте три трупа.

– Что?! – заорал я, и вскочил, как ошпаренный. Охранник виновато попятился, но продолжил.

– Девушек на месте нет, но их личные вещи валялись около брошенной машины.

– Твою мать! – почти рычу сам себе, понимая, что как удобно всё выходит, прям перед бурей выкрали, чтобы ветра и пески замели все следы. – Ааа!!! – кричу я, выливая всю свою ярость в этом катарсисе. Самир встал передо мной, схватил за плечи и трясёт, приводя меня в чувства.

– Роман! Слышишь меня? Мы найдём их, – обещает он, а я уставился на него, словно не понимаю, о чём он вообще говорит.

– Я убью её своими собственными руками, – даю вслух обещание сам себе, и Самир понимает о ком я говорю.

– Возможно Наташа тут не причём, нужно всё ещё раз перепроверить.

– Уж лучше, чтобы так оно и было, – соглашаюсь с ним.

Через несколько часов в дом Самира прибыли новые гости – наши отцы. Давид, увидев меня, переменился в лице – от облегчения до возмущения, подошёл, обнял, а затем со всего размаху дал мне кулаком по лицу. Мужчины все замерли, а я стираю с губы кровь, но понимаю, что получил заслуженно.

– И впредь, сын мой, – подчёркивает отец слово "сын", – не смей играть за моей спиной.

Уставил на меня указательный палец, словно отчитывает за проделку, затем мы начинаем смеяться оба. Отец снова крепко обнимает меня, а господин Кхан-старший, как всегда подоспевает со своей мудрой речью.

– Роман, Аллах справедлив, ты получил хорошего отца, взамен всех страданий твоей родной матери, – согласно киваю в ответ, понимая, что это действительно так, пусть мои родители имели своё непутёвое прошлое, но это осталось в прошлом и меня не касается. Нужно жить сегодня и будущим, а оно заключается в моей Анне и малыше, которых я должен найти как можно скорее.

Спустя почти десять часов мы получили результаты из отдела господина Башира, полученные данные ввели нас в ступор, причём каждого.

– Господин Кхан, ваши ребята точно не ошибаются? – переспрашиваю я. Валерий Алексеевич вовсе сел на диван, когда услышал о месте нахождения девушек.

– Нет, не ошибаются, – отвечает Башир и снова втягивает дым кальяна.

– Я не понимаю ничего, – мотает головой мой тесть, – Елена уехала за границу, подальше от всей сложившейся ситуации. И я, в принципе, не был против этой идеи, – не унимается он.

– Я позвонил Максу Бесову, – заговорил Самир, – дал наводку. Пусть он проверит все, чтобы мы были уверены на сто процентов. Если это не подстава, тогда он пришлёт нам людей.

Господин Кхан-старший уставился на сына, словно тот сказал нечто странное и непонятное.

– Почему не хочешь моими ребятами воспользоваться? – Башир посмотрел на сына, задав ему этот вопрос. Все мы молчим, и не влезаем в их беседу, прекрасно понимая, что между ними назревает очевидный конфликт.

– Потому что я не могу сейчас рисковать, – просто ответил Самир. – У Макса шансов больше нам помочь, тем более всё пройдёт официально.

Башир обдумывает ответ сына, затем кивает головой в знак одобрения и продолжает курить свой кальян.

– Давид Александрович, – теперь Самир обращается к моему отцу, – Вам бы тоже не желательно светиться. Оставайтесь пока здесь. А мы, – Самир смотрит сначала на меня, потом на Валерия Алексеевича, – вылетаем сегодня в полночь, как только получим ответ от Бесова.

Нам всем остаётся надеяться на Макса, нашего с Самиром старого друга после того, как полученная информация подтвердится, от Наташи не останется и следа, уж это я сам лично сделаю.

Анна.

Голова ужасно болит и слегка кружится, после этого снотворного хочется пить. Окончательно прихожу в себя, оглядываюсь по сторонам. Темно, но это не подвал, а похоже кладовая. Рядом со мной лежит Амина, она до сих пор под снотворным. Руки и ноги связаны, пошевелится удаётся с трудом, но кое-как сажусь и пытаюсь развязать верёвку, но всё тщетно, из-за долгого лежания, руки затекли и не хотят поддаваться моим действиям. Затем слышу ещё одно шуршание и мычание, вглядываюсь в темноту и не верю своим собственным глазам.

– Мама!? – шепчу я.

– Анечка, дорогая моя, ты в порядке? – голос дрожит, на глазах у мамы выступают слёзы, она так же, как и я связана.

– Мама, что происходит? – задаю волнующий меня вопрос. Елена тоже приняла сидячее положения, руки от верёвки почти синие, но она пытается ими двигать, чтобы хоть как-то кровь могла приливать. – Как долго ты тут?

Мотает головой и пытается что-то вспомнить.

– Девочка моя, не знаю, простишь ли ты меня за всё это, – Елена с сожалением качает головой, а по лицу уже текут мокрые дорожки. – Как многое ты знаешь? – смотрит с мольбой, словно пытается понять, что же мне известно.

– Я знаю, что ты мне не родная, – ответ получился с некоторой обидой, но мама приняла его, кивнув головой. Мы обе молчим, обдумываем, что хотим сказать и услышать друг от друга.

– Зачем ты подменила мои таблетки? – прервав размышления, задаю вопрос.

– Я их не подменивала, – отрицательно машет головой.