Судьба вампира

Женщина закашляла. Из уголков ее белых губ потекла кровь. Глаза открылись, а руки дернулись. Медленно она начала подниматься. Еще ничего не зная о своем превращении, о том, с чем оно связано, и что ждет ее впереди, она осмотрелась по сторонам и, едва приподнявшись, потянулась к тому, кто находился рядом.

– Давай, мудрец, ну же! – Тэо почему-то не сразу среагировал на приближение вампира. Словно пребывая в каком-то трансе, он все еще пытался осмыслить и понять мотивы поступков Виктора Мурсии. Перед его глазами еще стояла та фотография, где был запечатлен счастливый писатель и мать Анны, и подпись на ее обратной стороне.

Аригола, ноябрь, 1990.

Охотник сжал клинок.

– Давай!

Раз…

Два…

Три…

Сразу три удара достигли своей цели.

Когда Тэо поднял взгляд, то увидел, что его руку сжимает рука писателя. Он посмотрел в его глаза и увидел там то, чего опасался больше всего, когда давал ему выбор. Чернота потопила бледную синеву. Окончательно.

– Я позабочусь о ее захоронении, – Виктор аккуратно извлек нож из груди вампира, повторил ту же операцию с тряпкой, хладнокровно избавляя серебряный клинок от крови. Он действовал так, словно это было его работой. Переводя взгляд с клинка на жертву и обратно, он не замечал ошеломления орнана.

– Ты знаешь, как ее звали?

– Понятия не имею.

После столь стремительного выпада Виктора, опасения Тэо подтвердились. Осталось лишь обезоружить вампира и…

… раздался щелчок. Тихий сухой звук, на который писатель немедленно обернулся. Скрип статических помех пробивался сквозь плотную ткань пиджака Эдди Виса. И до того, как заговорил встревоженный женский голос, Тэо успел достать из кармана адвоката компактный диктофон. Положил его на стол.

И все услышали монолог мертвой женщины.

В ту ночь я осталась в Парке Солнечного Света специально. Я хотела подобрать за всеми, кто ушел, остатки еды и поискать мелочь на скамейках. Там обычно много остается. Фонари тогда погасли рано, поэтому влюбленные парочки покинули парк еще до темноты.

Через какое-то время в сгущающихся сумерках я увидела, как в задние ворота въезжает красная машина с выключенными фарами.

Я наблюдала за ней, спрятавшись в хвойной роще среди можжевельников и лиственниц. Я видела все, что происходит, меня же не видел никто.

Красная машина остановилась возле озера. Первой из нее вышла женщина, одетая в длинное черное платье. Седые волосы ее были стянуты в тугой пучок на затылке. Бледное лицо выглядело болезненно худым. Я поняла, это из-за больших серых глаз, которые, казалось, были у нее утоплены внутрь.

Следом за ней появились еще два человека. Молодые парни, близнецы. Одеты они были одинаково: оба в серых худи с безразмерными капюшонами и в таких же широких штанах. Говорили мало и шепотом, словно боялись, что за ними могут следить. Они терпеливо выслушали все, что им долго объясняла женщина в черном. Потом они вытащили с заднего сиденья бесчувственное тело мужчины и положили его на берег.

Я не узнала писателя. Только потом в полиции мне рассказали, что это был Виктор Мурсия.

Женщина (близнецы уважительно обращались к ней «миссис Фаби») подошла к лежащему мужчине прислушаться, стучит ли его сердце – я поняла это, когда она прислонилась ухом к его груди. Судя по всему, вывод для нее был утешительный, потому что сразу после того, как она определила, жив он или мертв, энергии в ней поприбавилось.

Она что-то крикнула одному из парней, тот послушно кивнул головой и полез в машину. Через какое-то время он вытащил оттуда блестящее украшение. Я не разглядела в подробностях, что это было. Одним движением руки женщина разломила драгоценность пополам, одну часть на цепочке надела на шею лежащего мужчины, другую бросила на землю.

Затем миссис Фаби достала из салона длинный нож, кажется, он был сделан из серебра. Поверьте, я знаю, как блестит серебро, поэтому ничего не путаю.

Он действительно блестел и переливался в свете луны, когда она занесла его над бесчувственной жертвой. Но прежде она велела братьям положить тело на камень так, чтобы грудь его вздымалась немного вверх. Они послушно выполнили все, что она им сказала.

Потом миссис Фаби произнесла какое-то заклинание. Я в страхе подумала, что являюсь свидетелем не просто убийства, а ритуального жертвоприношения. Но, замахнувшись, она вдруг остолбенела – покойник пришел в себя!

Этой недолгой паузы ему хватило на то, чтобы встать и увернуться от разящего удара, который она все-таки нанесла секундой позже. Острие клинка угодило прямо в камень.

Посыпались искры, и под их прикрытием восставший из мертвых накинулся на близнецов.

И вот тут мне стало по-настоящему страшно.

Я не боялась так со времен своей забытой молодости, когда мне было что терять. Всю жизнь я была абсолютно уверена, что чувство страха меня оставило одновременно с благополучием. Однако в ту ночь я поняла, как глубоко я заблуждалась.

Мне казалось, я увидела Дьявола.

Он рвал и метал. Глаза его горели, взгляд их был подобен карающему мечу – любой, кто попался бы ему тогда, не имел шансов на спасение.

Как не имела их и его первая жертва.