Судебные речи

Несмотря на то, что ряд обстоятельств давал все основания предположить насильственную смерть доктора, и несмотря на то, что разговоры о Старцеве, как о виновнике смерти доктора, появились в первые же дни после нахождения трупа, Семенчук сам проводил следствие и без вскрытия трупа, без всякого анализа всех обстоятельств гибели доктора, исключительно основываясь на показаниях самого Старцева, составил заключение о том, что доктор, потеряв Старцева, заблудился, бросил нарты и сам в пьяном виде замерз.

Когда доктор Фельдман, сразу заподозрившая насильственную смерть Вульфсона, потребовала сообщения в Москву о присылке постороннего лица для расследования гибели доктора Вульфсона, Семенчук начал своими привычными методами преследовать ее. Он задерживал ее телеграммы и письма и не отправлял их. Он снял ее с довольствия, мотивируя это тем, что она якобы отказывается лечить больных, тогда как в действительности Фельдман в оказании медицинской помощи никому не отказывала. Он запрещал зимовщикам и туземцам посещать ее квартиру. Больную, с маточным кровотечением и с температурой в 40°, он хотел заставить ее поехать по острову якобы для лечения больных. И когда она отказалась, мотивируя этот отказ своим болезненным состоянием, он отдал приказ 23 февраля о ее немедленном выселении «из пределов зимовки в другой район острова, малонаселенный пункт». Только вмешательство некоторых зимовщиков заставило его отказаться от этого выселения Фельдман.

Акт медицинского вскрытия трупа Вульфсона от 19 апреля, произведенного доктором Крашенинниковым, исключал смерть Вульфсона от замерзания или от какого-нибудь несчастного случая (падение с нарт, падение на лед, на камень и т. п.). По всем внешним и внутренним признакам трупа Вульфсона, Крашенинников пришел к выводу что смерть Вульфсона могла последовать только от удара, нанесенного в лицо убитому и вызвавшего сотрясение мозга.

Материалами дела установлено, что Старцев всегда был послушным и абсолютно преданным исполнителем приказаний Семенчука. У Старцева и Вульфсона не было каких-либо столкновений. Убить Вульфсона Старцев мог только по указанию другого лица и в интересах этого лица. Семенчук был заинтересован в устранении Вульфсона — единственного человека на зимовке, выступавшего против, него и опасного для него как возможного разоблачителя его преступных действий на острове.

По показаниям свидетелей, до убийства Вульфсона Семенчук угрожал ему расправой. Предвидя, по видимому, такую расправу, доктор Вульфсон перед отъездом 25 декабря оставил дома записку, в которой писал, что в случае своей гибели он просит винить только Семенчука. Семенчук, приказывая доктору Вульфсону ехать в бухту Предательскую и на мыс Блассон выдумал, что туда вызывался врач, а между тем такого вызова не было. Семенчук назначил Вульфсону проводником Старцева, ранее никогда проводником не ездившего, в то время как на мысе Роджерс находились два охотника с запада (Таграк и Итуй), которые могли ехать с доктором; Семенчук, однако, их отправил на север за керосином, в то время как на мысе Роджерс керосин был. Семенчук 31 декабря, получив известие о потере Старцевым доктора, пытался отложить выезд на розыск до следующего дня.

По приезде в бухту Сомнительную Семенчук направил Старцева на поиски на восток, в направлении, обратном тому, где, по словам Старцева, он потерял доктора. При нахождении трупа он вместе с Вакуленко пытался сбросить труп в лунку, что сделало бы невозможным раскрытие причины гибели доктора. Без всякого основания, более того, вопреки всем обстоятельствам, сопутствовавшим нахождению трупа, и его внешнему виду, он сразу пустил версию о том, что доктор, будучи пьян, погиб, заблудившись.

Он задерживал всякие сообщения о гибели доктора, особенно со стороны Фельдман, проявляя исключительную заботу, чтобы не ускользнуло из его рук проводимое им следствие, и держал это следствие в секрете от всех (кроме Вакуленко). Он систематически, последовательно начал сейчас же после гибели Вульфсона травлю Фельдман, вплоть до попытки выселения ее в малообитаемую часть острова, что было бы для нее равносильно смерти. Того, что он именно намеревался с ней расправиться, Семенчук не скрывал; он говорил об этом Старцеву, что последний подтвердил.

Все эти преступные действия Семенчука — развал зимовки, бессердечное, жестокое, колонизаторское отношение к местному населению, полное пренебрежение к его интересам, доведение его до голода, антисоветское, граничащее с вредительством, поведение как начальника зимовки, как представителя советской власти на важнейшем форпосте советской Арктики, организация с помощью Старцева убийства преданного зимовщика — врача-общественника Вульфсона и, наконец, подлоги актов, рапортов, следственных материалов, издевательства над Фельдман как единственным возможным разоблачителем всех его преступлений — являются тягчайшими преступлениями, за совершение которых Семенчук К. Д., а также Старцев С. П. и были преданы суду по ст. 59 ³УК РСФСР.