Судебные речи

Этого мы не должны забывать, рассматривая вопросы, составляющие предмет изучения в настоящем судебном деле. Мы не должны забывать именно потому, что на фоне этих прекрасных успехов тем тяжелее становится предательский удар, нанесенный, хотя и кратковременным, но, к сожалению, все же губительным хозяйничаньем в Полярной стране, на новой земле этим прибывшим с «большой земли» «представителем» советской власти, обвиняемым Семенчуком и его окружением.

В 1924 году на острове Врангеля были устранены национальные флаги других государств, посягавших на эту часть нашей советской государственной территории, и был поднят наш советский флаг, который с тех пор гордо реет над Арктикой, над полярными льдами, как знамя, как символ победы, как символ новой, радостной, счастливой жизни, принесенной с «большой земли» Великой пролетарской революцией, победившим в нашей стране социализмом.

Что представляет собой, в результате именно этой победы, остров Врангеля под сенью нашего красного знамени?

Период Ушакова. «Своей задачей, — говорит т. Ушаков, — я как начальник первой зимовки или одной из первых советских зимовок ставил завоевание авторитета у эскимосов, т. е. у тех людей, с которыми мне нужно было работать, жить и проводить генеральную линию партии и линию нашей советской политики».

«Этот авторитет, — с полным правом здесь мог заявить т. Ушаков, — мною был завоеван». Мы видим, как он завоевывал этот авторитет и как он действительно этот авторитет сумел завоевать. «Нужно было показать, — говорит он, — что большевик — друг эскимоса, — они ведь мало имели дело с большевиками, — друг туземного населения, а не враг, не колонизатор, не купец, с которыми они имели дело раньше. А эскимос с купцами дел имел много, и у него уже создалось соответствующее отношение к белому человеку, а это отношение строилось на отношении колонизаторской пропаганды, колонизаторского характера».

Тов. Ушаков правильно поставил перед собой задачу — разгромить это старое представление о белом человеке, пришедшем с «большой земли», создать новое представление о советском человеке, о большевике, показать все принципиальное различие между большевиком, пришедшим на остров, и старым купцом, промышленником, колонизатором, которые тоже приходили на остров и которые грабили и эксплуатировали жителей этого острова.

Нужно было изменить отношение к белым людям, дать почувствовать эскимосам, что о них заботятся, что их уважают как братьев. Тов. Ушаков в свободное время ведет с эскимосами политические беседы, рассказывает о том, что такое советская власть, объясняет задачи нашей коммунистической партии, задачи нашего великого социалистического строительства, описывает и характеризует нашу великую родину, нашу замечательную страну, родину нового, социалистического общества. Он показывает, как большевики заботятся о развитии отсталых народностей, как растет и расцветает на «большой земле» национальная по форме, социалистическая по содержанию культура.

Но мало говорить, надо делать, и Ушаков делает. Шаг за шагом, в тяжелых, трудных, часто совершенно невероятных условиях. Нужно было организовать охоту эскимосов, нужно было научить их, как ловить песца, нужно было научить их этому искусству и этим самым дать им в руки одно из средств дальнейшего улучшения их материального положения и поднятия культурного уровня.

«Эскимосы, — говорит т. Ушаков, — народ беспечный в известном смысле; эскимос может сидеть дома до того момента, пока у него не исчезнет последний кусок мяса. Поэтому нужно организовать эскимоса чтобы в период иммиграции они могли отдавать все свои силы охоте».

Так работал т. Ушаков, так каждый шаг своей практической, хозяйственной работы он освещал светом великой ленинско-сталинской национальной политики. Этим светом ленинско-сталинской национальной политики он согрел холодное сердце эскимоса, он расплавил и разбил лед, который сковывал отношение эскимосов к белому человеку, он воспитал уважение и любовь к большевикам как к своим старшим братьям, друзьям и помощникам.

Эту линию блестяще, прекрасно продолжал сменивший т. Ушакова т. Минеев, пять лет проработавший на острове Врангеля в качестве начальника зимовки 1929–1934 годов.

И нет ничего удивительного, нет ничего странного в том, что, разбирая это дело уже в 1936 г., мы встречаемся с таким документом, который пришел с этой «малой земли» на «большую землю», как письмо одного из старых охотников острова Врангеля — Таяна. Это письмо здесь было оглашено. На этом письме я считаю необходимым остановиться ещё раз. Это письмо дышит такой непосредственностью, простотой, свежестью, таким прямодушием, теплотой и любовью, что мимо этого письма нельзя пройти, разбирая настоящее дело.