Суфии: Восхождение к истине

Добрые же дела обнаруживаются только в собрании людей, общество же людей заключается во взаимном содружестве, основанном на условии не делать друг другу того, что воспрещено. И если общество людей из тех, что идут к Богу нашим путем, имеет подобное единение, — в том его благополучие и счастье, и можно надеяться, что достигшая высокого совершенства истинная вера будет постоянно находиться в среде такой общины.

Спасая свою душу в миру, Баха-уд-дин свято соблюдал заветы нестяжательности и полного «опрощения»: у него не было ни дома, ни земельной собственности. Если случалось ему жить где-либо, он нанимал помещение, как всякий пришелец. Зимою постелью служили ему сухие листья, а летом — старая циновка; из посуды у него был лишь разбитый глиняный кувшин. Не было у него ни слуг, ни невольников или невольниц. И когда об этом однажды спросили Баха-уд-дина, он отвечал: «Рабство недостойно старчества».

Путешествуя в Аравию с целью паломничества, Баха-уд-дин проходил через Хорасан и научил там одного из именитых людей зикру. На обратном пути ему сказали, что этот человек мало занимается преподанным ему зикром. Шейх ответил, что беды в том нет, и спросил нового своего мюрида, видел ли он его, Баха-уд-дина, когда-либо во сне? Тот ответил утвердительно.

— Довольно и этого, — сказал наш шейх, — ибо достаточно кому-либо иметь хотя бы самую ничтожную связь с суфиями, чтобы надеяться на то, что в конце концов он воссоединится с ними.

* Среди современных накшбендиев Средней Азии можно встретить людей, принадлежащих к самым разнообразным профессиям и классам общества, которые в повседневной жизни приносят дань всем ее разнообразным проявлениям, и лишь случайно, из разговора, или присутствуя на зикрах, узнаешь их принадлежность к названному ордену.

— Блаженный шейх Азизан, — сказал однажды Баха-уд-дин, — говорил, что земля в глазах суфиев подобна скатерти, а мы говорим, что она не больше, как поверхность ногтя, и ничто на ней не скрыто от глаз суфиев.

Однажды от Баха-уд-дина требовали какого-нибудь чуда.

— Мои чудеса — на глазах у всех: обремененный столькими грехами, я тем не менее могу еще ходить по земле.

Несмотря на подобную скромность шейха, его современники свидетельствуют о многих чудесах, дара творить которые он удостоился еще при жизни. Так, например, со слов одного дервиша передается, что однажды город Карши испытывал страшную засуху: все посевы и травы стали выгорать, людям и животным угрожал голод. Каршинцы, памятуя частые посещения своего города Баха-уд-дином, послали за ним в Бухару одного дервиша, чтобы шейх помог им избавиться от грозящего бедствия. Как только дервиш предстал перед Баха-уд-дином, тот спросил его:

— Каршинцы послали тебя ко мне из-за безводья. Хорошо, я пошлю вам отсюда воды. Подожди немного!

Прошло несколько времени, собрались тучи и полил дождь, усиливавшийся с каждым часом. На другой день дервиш получил разрешение вернуться в Карши, а дождь беспрерывно лил трое суток, пока дервиш не дошел до Карши; благодаря этому вся область Каршей была обильно полита.

Чувствуя приближение к конечному пределу, Баха-уд-дин говорил:

— Когда наступит смертный час, я научу дервишей, как умирать. Я всегда ждал смерти, когда она придет.

Опасно заболев и предчувствуя свой конец, Баха-уд-дин отправился в один из бухарских караван-сараев и занял там комнату, в которой и слег. Его многочисленные ученики почти безотлучно находились при нем, и каждому он говорил какое-нибудь слово утешения или ободрения. Во время кончины он протянул руки для молитвы и долгое время оставался в таком положении, пока не испустил дух. Это произошло 3-го раби-ул-эввеля 791 г. хиджры*.

* Такая дата смерти нашего шейха также имеется и у Али-бен-Хусейн-ул-Вази-ул-Кашифи, и у Джами, и у Хондемира и в книге «Корабль Святых», составленной Мухаммед-Дара-Шикухом (брат «великого могола» Ауренг-Зеба).

А. Семенов. 1914 г.

У ГРОБНИЦЫ БАХАУДДИНА

(Очерк о посещении мавзолея Накшбанда)*

* Фрагмент статьи В Гордлевского «Бахауддин Накшбенд Бухарский».

Персия представляет чрезвычайно важное соединительное звено между Индией и арабами и Западом вообще.

С. Ольденбург

Воспользовавшись пребыванием в г. Бухаре (в 1929 г.), я отправился в кишлак Бахауддина, находящийся на расстоянии одного таша (9 км) от города, — места рождения и погребения Мухаммеда Бахауддина Накшбенда (1318—1389), основателя ордена Накшбенди, который из Средней Азии проник на юг в Индию и на Зондские острова и на запад и север (к татарам, башкирам и другим, на Кавказ и в Турцию) и свидетельствует о громадном влиянии, оказанном Индией (родиной суфизма) на уклад мировоззрения мусульман. У мусульман Бахауддин окружен ореолом святости, и двукратное или троекратное посещение могилы его равняется паломничеству в Мекку.

Меня хотел проводить туда Мухиддин Ханшимов, но экстренно был он задержан в городе, а я торопился. Я был, таким образом, у Бахауддина один, и всего час, и, конечно, мог видеть и узнать мало.