Суфии: Восхождение к истине

Освобождение мышления от груза обусловленности является настолько важным, что великий Руми обе свои главные работы начинает с разработки упражнений по данному вопросу. В этом смысле он не отклоняется от тех процедур, которые обычно осуществляются в суфийских центрах обучения; несмотря на то, что переводчики очевидно не знают этого, две его книги фактически являются комментариями, описывающими стадии и состояния суфийского развития, осуществляющегося в условиях суфийской школы.

В самом начале своего труда «Фихи ма фихи» Руми приводит изречение Мухаммада, вошедшее в разговорный язык и ставшее популярной пословицей. Мухаммаду приписывают такие слова: «Худший из мудрецов посещает правителей, лучший из правителей посещает мудрецов».

Руми подчеркивает, что внутренний смысл этого поучения заключается в том, что значение «посещения» зависит от качеств посетителя и посещаемого. Если великий мудрец посещает правителя, выигрывает от этого правитель; можно даже считать, что он и сам посетил мудреца. Все это не просто игра слов, как подумали некоторые не склонные к размышлению люди.

В нарушение всяких представлений о порядке в «Маснави» после знаменитой «Песни свирели» идет нечто похожее на волшебную сказку о принце-охотнике и прекрасной девушке. Поскольку читатель настраивается на то, чтобы насладиться обычной традиционной историей, Руми начинает управлять действием таким образом, чтобы пробудить мысль и противодействовать тенденции ко «сну», которая, по мнению суфиев, всегда появляется во время чтения народных сказок.

Однажды, во время охоты, некий принц увидел на дороге прекрасную девушку. Он полюбил девушку и купил ее. Вскоре после этого она заболела. В отчаянии принц обещал врачам, которые вылечили бы ее, все блага этого мира. Однако врачи ничего не могли сделать, и девушке становилось все хуже и хуже. Обезумевший от любви и страха принц отправился в мечеть и стал просить помощи у Бога.

Ему явился старец, заверивший его в том, что врач скоро появится. События следующего дня подтвердили слова старца. Врач осмотрел девушку и понял, что ни одно из испробованных средств помочь ей не могло. Он понял, что недуг связан с ее внутренним состоянием. Применив психологический метод, он начал задавать ей вопросы и заставил ее отвечать, пока не узнал, что она любила одного ювелира из Самарканда.

Врач заявил принцу, что девушку можно излечить только в том случае, если привести к ней этого человека, и принц согласился с ним. Мастер же увидел в вызове во дворец только признание собственных заслуг в ювелирном искусстве. Он не понял, какой должна была стать его судьба.

Когда ювелир прибыл во дворец, они поженились, и девушка полностью выздоровела.

До сих пор успокаивающее влияние этой истории могло оказывать действие на читателя, считающего хорошим то, что хорошо кончается.

Однако вскоре врач приготовил лекарство для ювелира: это лекарство сделало его внутренние недостатки столь очевидными, что девушка, увидев его истинное лицо, начала ненавидеть его. Ювелир умер, и теперь девушка смогла полюбить принца, который всегда был предназначен для нее.

Не говоря уже о сложной системе образов оригинала этой сказки, она еще и оказывает влияние на многих различных уровнях. Эта сказка была написана не для того, чтобы кончиться однобокой, грубой моралью; она представляет собой комментарий к некоторым жизненные процессы.

Вот что сказал о ней Хадрат-и-Пагман: «Размышляйте над ней, ибо, если вы не сможете ухватить ее суть, вы будете напоминать маленького ребенка, который хочет, чтобы все вокруг было правильным, и начинает плакать, если что-нибудь покажется ему неверным. Вы сами продадите себя в эмоциональное рабство, а оказавшись в этом рабстве, будете страдать от остроты решеток, которые изготовлены вами».

Раньше суфийскими идеями и учениями жили в действительности, поэтому суфии могли обходиться без определенного названия для своего культа. Затем наступил современный период, когда название уже появилось, но жить прежней жизнью стало уже трудно, поэтому ее вынуждены были приспособить к «маскировке» — обусловленности, — которая начинает проявляться с колыбели, а исчезает уже чуть ли не в могиле.