Суфии: Восхождение к истине

Для суфиев не было ничего нового в том, что дали Западу психологические теории Фрейда и Юнга. Суфийский шейх Га-зали в своей работе «Алхимия счастья», написанной более 900 лет назад, указывает на то, что выводы относительно секса, к которым позднее пришел Фрейд, уже в то время были хорошо известны мусульманским теологам. Как отмечает проф. Ром Ландау в своей книге «Философия Ибн Араби», К. Г. Юнга нельзя считать первооткрывателем теории архетипов, ибо она была уже сформулирована суфийским мастером Ибн-аль-Араби.

Суфии всех орденов досконально изучают «Алхимию счастья» Газали и труды Ибн-аль-Араби, поэтому они хорошо знакомы с этими направлениями мышления, которые считаются современными, и с их ограниченностью.

Суфизм невозможно изучать с помощью психологии по нескольким причинам. Самой интересной из этих причин для западного человека будет, вероятно, та, что суфизм сам по себе является психологической системой, причем намного более развитой, чем любая психологическая система, получившая доселе развитие на Западе. Эту психологию нельзя назвать восточной, но только общечеловеческой. Нет необходимости утверждать это бездоказательно. Мы можем привести высказывание Юнга, в котором он признает, что западный психоанализ находится в зачаточном состоянии по сравнению с восточным:

«Западный психоанализ как таковой и те направления мышления, которые он порождает, являются не более чем попытками новичка по сравнению с древним искусством Востока».

Между тем Юнг касался только отдельных аспектов восточной мысли. Целое невозможно постичь, познав отдельные его части, а начинающий в любой области, включая и суфизм, не может судить о работе мастера.

Так называемый научный подход к психологическим явлениям и взаимоотношениям человека с другими людьми столь же ограничен, как и обычная философия. Проф. Грейвс напоминает нам о том, что в силу своей непоследовательности наука действует лишь в тех условиях, которые соответствуют ее концепциям.

«...Ученые точно выражают свои предположения в математических формулах, дающих прекрасные результаты, когда дело касается таких проблем, как структура атома или внутренняя температура звезд. Эти методы применимы только для заранее известных случаев, но не приемлемы для нестандартных положений: должно существовать определенное равновесие между формулой и действительностью... Хороший результат так же хорош, как и наглядное доказательство, его можно заменить только еще более хорошим результатом».

Еще раз нужно упомянуть о том, что целое невозможно постичь, познавая отдельные его части, а также о том, что постигать самого себя одновременно невозможно. Суфийский мастер Пир-и-До-Сара сказал: «Можете ли вы представить себе ум, наблюдающий себя целиком, — что же именно он будет наблюдать, если он полностью будет занят наблюдением? Если же ум будет полностью занят исполнением своих функций, что же останется на долю наблюдения? Наблюдение "я" необходимо в том случае, когда "я" отделяется от "не я"»...

Суфии утверждают, что организм, называемый обычно суфизмом, представлет собой непосредственный эволюционный опыт, являвшийся определяющим фактором всех великих школ мистицизма. Для того, чтобы проверить это насколько возможно, было бы довольно интересно проследить движение суфийских идей. Если эти идеи обладают способностью проникновения, воздействия на мышление и деятельность в условиях различных обществ, значит, можно считать, что система обладает внутренним динамизмом.

Другими словами, есть ли основания полагать, что суфизм может оказывать влияние на мышление Западной Европы, например? Смог ли суфизм в течение классического периода своего развития, о котором свидетельствует множество документов, преодолеть преграды средневековья, неся с собой энергию и развитие для тех обществ, которые развивались совсем на другой основе? Является ли суфизм органичным в этом смысле?

Это предположение должно означать, что с давних пор суфийские мастера передавали свое знание почти каждому обществу. Суфийская традиция считает это реальным фактом. В более современный период это утверждение может подтвердиться только видимыми свидетельствами деятельности суфиев в обществах, удаленных от суфийских центров Азии. Понять смысл этой деятельности было бы не так просто. Есть надежда заметить разрозненные следы присущих суфизму знания и практики, все еще сохраняющих свой особый колорит, подобно тому, как замечают следы радиоактивных веществ, вводимых иногда в кровь человека.

Приведем пример. Если бы Альфонсо Мудрый писал по-арабски, это могло бы служить явным доказательством арабского влияния. С другой стороны, если бы символ суфийской группы посвященных попал в Ирландию IX в (а он действительно попал), это могло бы служить столь же явным доказательством распространения суфийского знания на Запад.