Суфии

Далее в «Алхимии счастья» Газали рассматривает вопрос о психологическом воздействии музыки. Он отмечает механизм, посредством которого музыку и танцы можно использовать с целью возбуждения. Музыка может служить методом эмоционального воздействия, но, как утверждает автор, у музыки есть и безвредная функция, которая не порождает псевдо-религиозных чувств, используемых неразборчивыми культами.

Суфии используют музыку не для эмоционального воздействия. Прежде чем суфий сможет принять участие в упражнениях, связанных с прослушиванием музыки, его руководитель должен убедиться, получит ли он пользу от такого опыта.

Газали приводит рассказ о том, как суфийский учитель (шейх Гурджани) объяснял, что один из его учеников еще не готов к слушанию музыки в суфийском, объективном смысле слова. В ответ на настойчивые просьбы этого ученика шейх сказал: «Постись неделю, потом пусть для тебя приготовят вкусной еды. Если ты и тогда выберешь музыку, можешь посещать прослушивания».

Участие в музыкальных сессиях и «танцах» при любых других обстоятельствах, пишет Газали, не только запрещено, но и чрезвычайно вредно для искателя. Современная психология все еще не осознала, что звуки способны повышать человеческую сознательность.

Стороннему наблюдателю очень трудно постичь реальность истинного «состояния», переживаемого суфием, потому что он привык мыслить в терминах, не имеющих ничего общего с такими состояниями. «Ему можно сделать скидку, – говорит Газали, – ибо он ничего не знает об этих состояниях. Он подобен слепому, пытающемуся представить себе, что значит видеть зеленую траву или бегущую воду».

Когда постороннему человеку описывают подобный опыт, он в лучшем случае может связать его со своими собственными переживаниями – чувственными, дикими, эмоциональными. «И все же мудрый человек не будет отрицать такие состояния на том основании, что сам он их не пережил, потому что такой метод оценки катастрофически глуп».

Деистический взгляд на так называемые мистические переживания, согласно которому они вызваны не более чем внушением и не несут никакого высшего знания – отнюдь не разделяется Газали. В еще меньшей степени он был бы склонен разделить убеждения тех, кто верит в возможность нисхождения божества в человека. Всю картину можно исказить и даже совсем свести на нет, если пытаться описать ее словами, которые не передадут ее адекватно. Один из суфийских комментаторов Газали отмечает, что такие феномены, как всеобъемлющие переживания «не могут быть описаны пресловутыми акулами пера точно так же, как сами они не согласились бы считать фрукты, сделанные из бумаги, съедобными и питательными».

Люди, исповедующие чисто интеллектуальный или экстерналистский подход в познании чего бы то ни было, пытаются все на свете понять косвенным путем [через посредничество того или иного агента]. Они пытаются втиснуть в словесные рамки нечто, стоящее вне пределов слов, а это «подобно тому, как если бы человек, увидевший свое лицо в зеркале, вообразил, что оно и в самом деле каким-то образом оказалось там».

На дервишеских собраниях иногда можно стать свидетелем экстатических конвульсий и других проявлений ложных переживаний или состояний. Газали вспоминает о том, что великий шейх Джунайд как-то отчитал одного юношу, впавшего в неистовство на суфийской встрече. Джунайд сказал: «Никогда больше не делай этого или оставь нас». Суфии считают, что подобные внешние проявления мнимых внутренних изменений являются либо фальшивыми, либо дают выход обычным эмоциям. Настоящее переживание не сопровождается «говорением на иных языках», катанием по полу и тому подобными физическими проявлениями. В «Тайном саду» знаменитого Махмуда Шабистари есть такой комментарий: «Если ты еще не впал в эти состояния, пройди мимо, не присоединяйся к неверным в их невежественной лжи… Далеко не всем доступны тайны пути».

Подобные проявления отчасти связаны с эмоциональным употреблением слов, что является недостатком, а в конечном счете и причиной упадка формальных религий. Произнесение фраз, связанных с Богом, верой или любой религией для возбуждения эмоций относится к внешним феноменам. Это одна из причин, почему суфии не станут говорить о суфизме в том же контексте, в котором они обсуждают религию. Здесь задействованы разные уровни понимания.

Как только человек опытным путем постигает смысл знакомых религиозных фраз, любые слова вообще теряют смысл, поскольку в этой ситуации переход от грубого к тонкому уже произошел. В пояснении этого факта Газали приводит слова суфийского учителя Фудайла (ум. в 801 г.), который сказал: «Если тебя спросят, любишь ли ты Бога, не отвечай ничего, ведь если ты ответишь отрицательно, то будешь неверным, а если скажешь: “Я люблю Его”, – то дела твои опровергнут слова твои».