Суфле из бледной поганки

– Ее семья. Я так понял, этот человек, которого так боялась Татьяна, был ей чуть ли не родня.

После этой фразы, произнесенной им из последних сил, Михаил совсем сник. Руки его безвольно упали вдоль тела, а затем и сам Михаил начал сползать на бок. Девушкам стоило больших усилий удержать его в вертикальном положении. На помощь подоспели официанты.

– Нужна «Скорая»! Человеку плохо!

Михаил пытался что-то протестовать, слабым и едва слышным голосом он просил, чтобы его отвезли домой на такси, а врачей бы не звали. Но тут уж воспротивилась Вендетта:

– Еще чего! Поедешь к врачам! Пусть разбираются, что с тобой такое. Ты же сам на себя не похож, просто живой труп! В больницу и все тут!

И это было очень правильное решение, потому что по мере того, как шло время, Михаилу становилось все хуже. К тому моменту как прибыли врачи, у него в организме открылись буквально все шлюзы. Фима с Юлей боялись смотреть друг на друга и на Венди. У каждой в голове крутилась одна и та же мысль. Неужели снова отравление? Неужели, злодей с ядом бледной поганки в пузырьке добрался и до Михаила? И если это так, то кто будет следующей его жертвой?

Глава 8

В институт в тот день Фима так и не попала. До учебы ли ей теперь было! Вместо разборки своих долгов за прошлую сессию она отправилась к Арсению, которому доложила последние новости. И это было гораздо приятнее, чем сдавать информатику. Фима вынуждена была признать сей неоспоримый факт. Тем более что Арсений выслушал ее очень внимательно.

Какое-то время подумал о чем-то своем, а потом неожиданно сказал:

– Кстати, магнитофон нам починили.

О чем он только думает! Фима вроде как и возмутилась, но в то же время ей было лестно.

Арсений между тем продолжал:

– Сегодня после работы его заберу. Ты как? Кассету не потеряла?

– Она все время со мной.

Арсений повеселел и предложил Фиме выпить с ним вместе чаю. У Фимы от выпитых ею только что в кафе трех чайников и так булькало в носу и еще в одном месте, но она все же не отказалась.

Чай оказался так себе, из пакетиков, поэтому Фима ограничилась одной чашечкой. Зато предложенные к чаю пирожки были высший класс.

– Кто испек? Мама?

– Нет, свидетельница принесла.

Почему-то при этой фразе у Фимы сделалось тревожно на душе. И пирожки ей моментально разонравились. Что еще за свидетельница такая объявилась? И пироги-то какие непростые, с начинкой из красной рыбы. А она же дорогущая! Ладно бы мать подозреваемого выпечку притащила, понятно, участкового задобрить пытается. А тут свидетельница, которой по ходу дела вообще ничего не грозит, и есть ей смысл задабривать Арсения? Смысла нет.

Фиму так и подмывало спросить: «Какая она из себя, эта свидетельница? Молодая? Красивая?»

Но она мужественно боролась с собой, понимая, что эти вопросы выдадут охватившую ее ревность.

– И что за дело? – спросила она вместо этого, постаравшись, чтобы голос звучал максимально безразлично.

Кажется, с этим она перестаралась, потому что Арсений в ответ лишь отмахнулся.

– Да ну! Ерунда! С делом твоей убитой молотком соседки и ее отравленного мужа даже сравниться не может!

Это Фиму несколько утешило, тем более что дальше Арсений и впрямь увлеченно начал обсуждать их дело. Но какой-то червячок сомнения все равно точил сердце Фимы. И она решила, что обязана разобраться, что за свидетельница повадилась таскать ее любимому участковому свою стряпню. Такого Фима даже себе не позволяла!

Но Арсений и не подозревал об обуревающих его подругу чувствах и невозмутимо продолжал:

– Я тут до твоего прихода навел кое-какие справки о прошлом нашей потерпевшей, а также о ее семье. И надо сказать, что семейство в высшей степени занятное. Никто в семье официально не работал, однако достаток водился. Они всегда жили зажиточно, если не сказать, что богато.

– Как же такое могло случиться?

– Уж не честным путем, заверяю тебя. Отец Татьяны даже имел срок за изготовление и сбыт поддельных денежных знаков. Статья, в общем-то, расстрельная, но каким-то образом мужику удалось выкрутиться, он остался жив. Кроме того, имущество по суду было конфисковано, но, как ни странно, вернувшись из мест лишения свободы, он с семьей зажил ничуть не хуже, чем до ареста.

– От трудов праведных не наживешь палат каменных? Так?

Арсений кивнул и начал рассказ о том, что ему удалось узнать:

– В семье Татьяны, кроме нее, было еще двое детей. Ее старший брат Сидор, она сама и самый младшенький Бориска. Между старшим сыном и двумя младшими погодками была большая разница в возрасте. Татьяна появилась на свет, когда Сидору исполнилось уже восемнадцать, он ушел из семьи и жил отдельно.

– А чем занимался?