Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США. 1962–1986 гг.

«В свете отмеченных выше основных задач, – продолжал Джордан, особое значение для Картера приобретает его предстоящая встреча с Брежневым. Для него важно установить хорошие деловые, личные отношения с советским лидером. Это важно не только для дальнейших позитивных отношений между обоими правительствами, но и для того, чтобы показать американскому общественному мнению, что Картер умел-таки наладить отношения с советским руководством, а это будет немаловажным фактором в ратификации договора об ОСВ-2 и в дальнейшей предвыборной кампании».

Вместе с тем Картеру важно, чтобы он выглядел и как лидер, который ради переизбрания «не бросился бездумно в объятия русских» и не повторил ошибки Никсона, создавшего «нереальное впечатление» о якобы достигнутом крутом повороте в советско-американских отношениях в пользу разрядки, «хотя многое из сделанного им было полезно». Такова политическая реальность сейчас, в 1979 году, когда вокруг отношений с СССР снова немало споров и противоречий в американской политической жизни, заметно отличающих ее от ситуации в лучшие годы Никсона. Президент Картер не собирается винить кого-либо в том, что дела сейчас обстоят хуже: кое в чем он и сам виноват, кое-что, видимо, могла лучше сделать и советская сторона, подчеркнул помощник президента.

Но это – прошлое. Главное теперь – встреча в Вене, сказал Джордан. Наилучший, по нашему мнению, сценарий и итог встречи был бы таков: оба президента добились немало позитивного, однако по ряду вопросов стороны отстаивали свои позиции, но согласились продолжать их обсуждение в дальнейшем. Залогом того, что будущие отношения между обеими странами будут строиться в основном не на путях конфронтации, а на поисках компромисса и договоренностей, стали бы установившиеся личные хорошие отношения между обоими президентами по ходу встречи.

Подобное «проектирование» итогов встречи на американское общественное мнение было бы наилучшим и с точки зрения перспектив ратификации соглашения по ОСВ, отметил он.

Джордан не скрывал, что главное для Картера – наиболее эффективно использовать встречу в дальнейшей предвыборной борьбе за пост президента.

Говоря о трудностях, связанных с ратификацией договора об ОСВ-2, Джордан высказал пожелание администрации, чтобы советская сторона «не очень хвалила» этот договор, а порой высказывала конкретные критические замечания по его содержанию, показывая, что весь он – результат разумных, но нелегких компромиссов с обеих сторон.

Администрация не советует также присылать сюда депутатов Верховного Совета СССР на период дебатов по ратификации, так как противники соглашения обязательно используют это, обвинив СССР, а заодно и Белый дом, в недопустимом иностранном лоббировании. Вскользь Джордан заметил, что их опыт общения с советскими парламентариями показал, что они не демонстрируют в дебатах необходимую гибкость, а их упорный пропагандистский нажим лишь вызывает раздражение у американских собеседников (в этом Джордан был, бесспорно, прав).

В целом приход ко мне Джордана и его откровенные высказывания в отношении предстоящей президентской предвыборной кампании в США свидетельствовали о том, что Картер все же надеется установить с советским руководителем доброжелательные отношения. Однако президент при этом как бы забывал (или предлагал забыть) груз прежних, порою напряженных отношений, которые в течение почти трех последних лет не раз вызывали раздражение в Москве.

В конце мая мною с Бжезинским были согласованы практические вопросы повестки дня встречи в Вене. Возникли некоторые расхождения. Например, американская сторона настаивала на официальном включении в повестку дня встречи вопроса о правах человека. Мы были против. Бжезинский тогда заявил, что каждая сторона вольна поднимать любые вопросы вне повестки. Я ответил: каждая сторона имеет право не обсуждать вопросы, которые считает неуместными. В остальном повестка была согласована без больших споров.

Позже, когда вместе с Вэнсом и Бжезинским мы редактировали проект венского коммюнике, я сообщил состав нашей делегации, вылетающей во главе с Брежневым в Вену. Состав делегации произвел на них явное впечатление: помимо генерального секретаря в нее входили еще три члена политбюро: Громыко, Устинов, Черненко (Брежнев хотел подстраховаться таким влиятельным составом делегации).

В американскую делегацию, помимо президента Картера, вошли Вэнс, Бжезинский, Браун и Джоунс (председатель Комитета начальников штабов).

Из довольно частых контактов с Вэнсом и Бжезинским накануне встречи в Вене у меня сложилось впечатление, что они по-разному подходят к встрече. Вэнс – за максимальное развитие позитивных сторон, не обостряя без нужды спорные вопросы, по которым пока трудно договориться. Бжезинский же считал целесообразным «во избежание в дальнейшем недоразумений» прямо заявить Брежневу о тех аспектах советской политики, которые не устраивали Белый дом.