Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США. 1962–1986 гг.

Маски надеялся, что это письмо даст толчок движению, хотя ничего конкретного не предлагал в нем. Тем не менее «выразил разочарование», что реакция Громыко была сдержанной.

На прямой вопрос, что же все-таки нового в американской позиции надо усматривать в его письме на имя Громыко, Маски после некоторого раздумья сказал, что, пожалуй, правильнее смотреть на его письмо как на сведение воедино американской позиции.

Дальнейший разговор – в основном по афганской тематике, – как и можно было ожидать, ничего нового не дал. Позиции сторон были слишком далеки друг от друга.

Приход Маски на пост госсекретаря не внес никаких новых изменений, хотя сам он, судя по всему, по своим общим взглядам и настроениям был ближе к Вэнсу, чем к Бжезинскому. По разным каналам к нам в посольство поступали сведения, что Маски с самого начала пытался поднять роль госсекретаря в противовес влиянию помощника президента по национальной безопасности. Однако эти усилия не нашли поддержки у Картера, и положение мало изменилось.

Когда Бжезинский был у меня на обеде – мы обсуждали состояние советско-американских отношений в связи с моим предстоящим отъездом в отпуск, – то он заявил, что, по мнению администрации, наши отношения продолжают ухудшаться, и если дело будет идти так и дальше, то 80-е годы станут периодом дальнейшего обострения этих отношений, своего рода возвратом «к периоду 1947–1955 годов, но более опасным», поскольку мощь обеих стран с тех пор неизмеримо возросла. Вопрос стоит так: найдут ли оба правительства «силу и мужество», чтобы преодолеть существующие весьма серьезные разногласия.

В ходе беседы, как бы обращаясь к Москве от имени Картера (но не говоря этого прямо), Бжезинский высказал главную мысль, что для советско-американских отношений все же было бы лучше, если бы в Белом доме остался Картер, а не пришел Рейган.

На вопрос, чем конкретно он может подтвердить такое мнение, Бжезинский в основном сослался на готовность Картера продолжать переговоры по контролю над вооружениями и противопоставил этой позиции «чрезмерные запросы» Рейгана в области военных ассигнований, ведущие «к безудержной гонке вооружений», его давнюю враждебность к СССР. Впрочем, говорил он все это не особенно убедительно.

Новая ядерная стратегия Картера

Тем временем администрация Картера усиливала напряженность не только политическую, но и военную. 6 августа пресса сообщила, основываясь на явно умышленной утечке информации из Белого дома, об утверждении Картером «новой ядерной стратегии».

Эта стратегия, изложенная в секретной президентской директиве № 59 от 25 июля, исходила из возможности не обязательно скоротечной ядерной войны с использованием всех ядерных арсеналов конфликтующими державами, а из продолжительной ядерной войны, когда ядерные удары сначала могут наноситься по военным объектам СССР, в то время как ракеты будут по-прежнему нацелены на его города. Это подавалось как внесение элементов гибкости в стратегию ядерного сдерживания, но фактически подтверждалась концепция ядерной войны с СССР, несмотря на декларацию, взаимно принятую во время президентства Никсона.

Через несколько дней Картер подписал еще две директивы, содержавшие планы перемещения военных и гражданских руководителей из Вашингтона в период кризиса в убежища для высокопоставленных лиц и защищенные помещения для важнейшего технического оборудования. Предусматривалась также мобилизация частных компаний и их средств связи для передачи военной информации «в период крупномасштабной войны». Сообщалось, что дважды были проведены специальные учения, в ходе которых президент был вывезен на вертолете из Белого дома на авиабазу «Эндрюс», где находился самолет «Боинг-747», который служил президентским командным пунктом в воздухе на случай войны. А всего Картер – Бжезинский подготовили пять новых директив по ядерной войне: № 18, 41, 53, 58, 59.

По словам газеты «Нью-Йорк таймс», все эти новые директивы и шаги «представляют собой часть усилий администрации, направленных на повышение уровня ядерного устрашения путем демонстрации Советскому Союзу, что Вашингтон в состоянии выдержать продолжительный ядерный конфликт». По существу же, нагнетался военный психоз.

В этой атмосфере определенную опасность представляли отдельные инциденты. В июне американская система раннего предупреждения дважды подавала сигнал «о советской ядерной атаке». Ошибка была вызвана неисправностью компьютера. Громыко сделал по этому поводу специальное представление послу Уотсону, в котором выражалась «глубокая озабоченность» этими фактами, поскольку они вызвали приведение «в состояние повышенной боевой готовности стратегических сил США».

В целом можно сказать, что изначальная формула Картера «сотрудничество или конфронтация» остановилась на отметке «сдерживание и конфронтация». Этот курс подкреплялся общим быстрым ростом военного бюджета администрации. Такова была метаморфоза или эволюция Картера как президента.