Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США. 1962–1986 гг.

В начале апреля меня посетили сенаторы Крэнстон и Метайес, видные представители либеральных кругов обеих партий. Они сказали, что в США народ сейчас запутался в вопросах ядерных вооружений и переговорах по ним, тем более что и президент, и госсекретарь, по существу, сознательно вводят в заблуждение общественность в том, что касается подлинного соотношения ядерных средств средней дальности в Европе и соотношения общих стратегических сил СССР и США. Очень важно, советовали сенаторы, дать сейчас на американскую аудиторию четкое заявление советского руководства о существующем примерном паритете общих стратегических сил (хотя бы на базе цифр по ОСВ-2, согласованных на уровне глав государств в Вене в 1979 году) и о готовности их заморозить. В отсутствие новых конкретных заявлений СССР на этот счет (по стратегическим вооружениям) пропагандистское преимущество остается за администрацией и ее политикой гонки вооружений.

В целом это был дельный совет. К сожалению, Москва мало обращала внимание на такую конкретную пропагандистскую сторону вопроса. К тому же секретность в отношении количества советских вооружений по-прежнему довлела над кремлевским руководством, хотя Вашингтон был хорошо осведомлен в этих вопросах.

Вопрос о встрече на высшем уровне повисает в воздухе

Характерной особенностью советско-американских отношений в первые годы президентства Рейгана было резкое свертывание официального диалога по дипломатическим каналам (конфиденциального канала вообще не было), а если он и возникал, то в основном обретал форму публичных заявлений, содержащих взаимные обвинения.

Инициативные шаги, как правило, сперва объявлялись публично, а уж потом становились предметом возможного обмена мнениями между правительствами, что неизбежно придавало подобным шагам привкус пропагандистской направленности.

Так было в отношении переговоров по ограничению ядерных вооружений. Так получилось и в отношении важного вопроса о возможной встрече на высшем уровне. В начале апреля – сознательно или со свойственной ему порой легкостью суждений – Рейган скороговоркой, во время позирования перед фотографами в Белом доме, заявил о готовности встретиться с Брежневым, если последний приедет на специальную сессию Генеральной Ассамблеи ООН по разоружению (намеченную на июнь). «Было бы неплохо нам с ним побеседовать», – сказал Рейган.

Это заявление привлекло большое внимание в США. Ко мне специально приезжал, например, сопредседатель советско-американского, торгово-экономического совета, видный промышленник Вериги, и сообщил, что у большого бизнеса это заявление Рейгана вызвало значительный интерес. Он спросил, какие шаги предприняты для реализации этой идеи. Пришлось его разочаровать. Ответил ему, что администрация к нам на этот счет не обращалась и ничего, кроме упомянутого заявления Рейгана, нам не известно.

По существу, такой же ответ я дал и на запрос из Москвы, которая, однако, предупредила, чтобы посольство по своей инициативе само не обращалось с зондирующими вопросами в Белый дом или в Госдепартамент. Я, конечно, не спрашивал. И американская сторона хранила молчание.

В Москве сочли, что наше полное молчание могло быть неправильно истолковано в мире. Через две недели, 18 апреля, был опубликован инспирированный ответ Брежнева на вопрос корреспондента «Правды» в связи с высказыванием президента США. Отметив, что эти высказывания «оставили довольно расплывчатое впечатление», Брежнев напомнил, что он уже говорил на XXVI съезде КПСС о пользе активного диалога с США на всех уровнях, и особенно на самом высоком. Он подчеркнул, что СССР «и сегодня за такие встречи», которые должны, конечно, быть хорошо подготовлены. Брежнев заявил, что подобная встреча могла бы быть проведена в какой-либо третьей стране, может быть, осенью 1982 года, например, в октябре.

В тот же день Белый дом распространил заявление, в котором говорилось, что администрация «тщательно изучит высказывания Л. Брежнева». Однако после этого заявления американская сторона надолго замолчала.

Предложения Рейгана о ядерных вооружениях. Политбюро реагирует

Тем временем конфронтационная полемика продолжалась.

8 июня, выступая в парламенте Великобритании, Рейган призвал Запад начать «крестовый поход» против коммунизма, обвинив СССР в агрессивности. Это выступление привлекло большое внимание в мировой прессе. Москва ответила резкой критикой лично самого президента и его выступления. Противостояние достигло большого накала.

Надо признать, что обмен подобными публичными выпадами друг против друга (в основном по инициативе Рейгана), к сожалению, становился характерной чертой первого срока президентства Рейгана. Холодная война опять стала нормой в наших отношениях.

В начале мая администрация – после длительной затяжки – закончила наконец подготовку своих предложений по ОСВ, о которых собирался публично объявить Рейган. Это была еще одна большая пропагандистская акция, но направленная на известное умиротворение общественного мнения, встревоженного резким обострением советско-американских отношений.