Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Никсон показал мне свой дом у океана, построенный в мексиканском стиле. Ознакомил с служебными помещениями, где работал он сам и сопровождающий его аппарат Белого дома. Обращали на себя внимание хорошая служба прямой связи президента с Вашингтоном, американским военным командованием в США и в наиболее важных районах мира, а также с наиболее важными посольствами (Никсон имел возможность связаться с нужным ему лицом в течение 2–3 минут или получить фотокопию любого документа; он продемонстрировал эту систему в действии). Г-жа Никсон показала моей жене свое домашнее хозяйство.

Затем в присутствии Киссинджера у нас состоялась с Никсоном продолжительная беседа. Президент сказал, что вся предстоящая работа правительств двух стран должна быть подчинена подготовке к новому важному этапу — новой встрече на высшем уровне. Правда, сначала надо выиграть выборы. „Не хочу выглядеть перед Москвой безответственным хвастуном, — заметил Никсон, — но думаю, что мне удастся победить Макговерна".

С этими оговорками он позволял себе уже тогда высказать свои некоторые доверительные соображения по поводу новой встречи на высшем уровне, причем поставил вопрос о регулярности таких взаимных визитов. Он предложил провести новую встречу на этот раз в Вашингтоне в мае или июне 1973 года. Если он будет переизбран, то после встречи в США в 1973 году он бы совсем не прочь продолжить обмен визитами: снова приехать в Москву в 1974 году и т. д. Затем президент коснулся некоторых конкретных политических вопросов в наших отношениях на ближайшее будущее.

В целом беседы с президентом носили деловой, конструктивный характер, нацеленный на следующую советско-американскую встречу на высшем уровне и на достижение новых важных соглашений.

Помимо деловых бесед с Никсоном, мы с Киссинджером устроили „небольшие каникулы". Побывали на пляже, где умудрились под теплым калифорнийским солнцем заснуть на пару часов прямо на песке. Вашингтонский дипломатический корпус был бы шокирован зрелищем: на берегу Тихого океана в одних трусах рядом спали помощник президента по национальной безопасности и советский посол, а недалеко сотрудник охраны присматривал за их вещами и бумагами.

Свозил нас Киссинджер и в Голливуд, где мы побывали в некоторых студиях, наблюдая за съемками и кинотрюками. Чувствовалось, что Киссинджер пользовался популярностью в Голливуде и среди кинозвезд. Для нас же с женой это был новый мир, с которым интересно было познакомиться поближе. Подарили нам и именные складные стулья, которыми обычно пользуются кинорежиссеры на съемках (они до сих пор находятся в нашей московской квартире, напоминая нам „о походе в Голливуд").

Во время посещения одной из студий нас пригласил на завтрак известный кинорежиссер Хичкок. Он рассказал, что у него есть замысел снять очередной фильм ужасов в старинных помещениях московского Кремля. Уверял, что успех картины будет огромный.

Не ставя под сомнение уверенность в успехе такой „кремлевской" картины, я в то же время выразил сомнение, что руководство в Москве вряд ли оценит всю глубину и оригинальность его замысла. Нужно, чтобы „созрело время". Я, правда, не смог ему точно ответить, какой же срок понадобится для этого. Но в целом мы отлично поняли друг друга.

Вечером ужинали с группой известных актеров во главе со знаменитым комиком Бобом Хоупом. Многие из них при близком знакомстве оказались людьми, далекими от привычных образов-штампов, созданных вокруг них рекламой.

Перед отъездом из Сан-Клементе Киссинджер пригласил нас с женой в местный маленький мексиканский ресторанчик, где мы впервые познакомились с коктейлем „Маргарита" (из 13 составных частей). Он пришелся нам по душе: „на троих" мы осушили два приличных графинчика. В целом провели приятный вечер, тем более что о политике не говорили ни слова.

Президент впервые в наших отношениях передал приглашение советскому министру обороны Гречко посетить США в удобное для него время, чтобы встретиться с американскими военными. Он считал полезным начать связи и по военной линии. В Москве, однако, оказались к этому явно не готовы, особенно сам министр обороны.

После моего возвращения в Вашингтон из Сан-Клементе получил письмо Никсона для Брежнева. В письме в основном — в части политических вопросов — излагались те же мысли, о которых Никсон говорил мне при нашей недавней встрече в Сан-Клементе. Выражалась также благодарность за содействие в возобновлении парижских переговоров между США и Вьетнамом. Позитивно оценивалось состояние советско-американских отношений и выражалась надежда на их дальнейшее развитие. Особо подчеркивалась роль конфиденциального канала в создании „нового духа сотрудничества, который сейчас характеризует наши отношения и который обещает еще больший прогресс в предстоящий период".

Сложности с Садатом