Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Однако положение Никсона продолжало быстро ухудшаться. 1 марта суд вынес обвинительные приговоры участникам „уотергейтского дела". К различным срокам заключения были приговорены лица из ближайшего окружения президента: Холдеман, Эрлихман, Митчелл и другие. Судья объявил также, что он располагает всеми доказательствами участия Никсона в утаивании фактов этого скандального дела и укрывательстве преступников. 6 февраля 1974 года палата представителей конгресса предоставила своему юридическому комитету право начать обсуждение вопроса о возможном импичменте президента.

Киссинджер в Москве

Значительную часть времени в Москве Киссинджер посвятил обсуждению с Брежневым и Громыко вопросов ограничения стратегических вооружений. Госсекретарю было, в частности, сказано, что СССР не возражает против предложения о том, чтобы во время визита в Москву президента Никсона было подписано новое соглашение, продлевающее срок действия Временного соглашения от 26 мая 1972 года (его срок истекал в 1977 году) на несколько лет, скажем, до конца 1980 года. Советская сторона была также в принципе согласна включить в это новое соглашение некоторые дополнительные меры по ограничению стратегических наступательных вооружений, а также положение о том, что СССР и США продолжат активные переговоры о заключении постоянного соглашения. Было сказано также, что целесообразно ввести определенные ограничения на оснащение ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

Однако не удалось договориться по центральным параметрам возможного нового соглашения. Брежнев отклонил ключевой пункт американских предложений об ограничении забрасываемого веса ракет, что лишало СССР его основного преимущества в тяжелых ракетах, после чего неизбежно сказались бы преимущества американских ракет по другим показателям. Горячие дискуссии не привели к компромиссу, хотя и было высказано мнение, что возможности для договоренности все же имеются.

Надо сказать, что к этой своей поездке в Москву в отличие от аналогичных поездок в прошлые годы Киссинджер был не очень подготовлен. Администрация, лично президент Никсон все больше втягивались в водоворот „уотергейта". Сам Киссинджер затратил много времени и усилий на свою „челночную дипломатию" на Ближнем Востоке, оставив, по существу, беспризорными переговоры по ОСВ. В то же время в США активизировались силы, выступавшие против каких-либо соглашений с СССР. Особо вредную роль играли сенатор Джексон и министр обороны Шлесинджер.

Трудным был разговор с Киссинджером и по ближневосточному урегулированию. Госсекретарь делал упор на важности развода израильских и египетских войск. Ему указывали, что не следует переоценивать значение этого развода. Это лишь небольшой первый шаг к полному освобождению захваченных Израилем земель. Его внимание обратили на то, что правительство США пытается сейчас решить вопрос о Сирии по израильско-египетскому образцу без советского участия. Советский Союз при желании мог бы сорвать любой американский план, но не в этом направлении надо соревноваться. Лучше сотрудничать на пути полного и справедливого урегулирования ближневосточного конфликта. Но в общем, это был разговор глухонемых. Обсуждение ближневосточных дел не дало никаких результатов.

По остальным вопросам между Киссинджером и советскими руководителями состоялся деловой и достаточно конструктивный диалог. В целом считалось, что визит Никсона в Москву может послужить дальнейшему продвижению вперед в наших отношениях.

Несмотря на сложность переговоров, Брежнев нашел все же время и для охоты на кабана, чтобы развлечь своего гостя (переговоры шли в Завидово). К концу одного заседания Брежнев предложил Киссинджеру „поразмяться и пойти поохотиться на кабана". Я видел, что госсекретарь был не в большом восторге от такой затеи: кто знает, что может случиться на охоте. Он стал говорить, что не охотник и не очень умеет обращаться с огнестрельным оружием. Брежнев бодро сказал, что „покажем, как это делать". Тогда Киссинджер заметил, что у него нет подходящей одежды для охоты в такой морозный день. Брежнев тут же приказал принести шапку, ватник, сапоги, взятые „напрокат" у сотрудников охраны. В этом наряде помощник президента выглядел довольно комично, зато было тепло. После этого Брежнев „забрал Генри с собой", и они вместе с егерем уехали на охоту.

Как рассказывал после в шутливой форме Брежнев, когда он на месте вручил ружье Киссинджеру, тот настолько неумело держал его, что „мог вместо кабанов перестрелять своих спутников". Поэтому решили поручить ему роль „иностранного наблюдателя за охотой на русских кабанов". Киссинджер сам активно вечером подшучивал над всем этим приключением, заявив, что один из кабанов сам умер от разрыва сердца, увидев такого незадачливого охотника.