Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

— Это не моя задача — верить или не верить, — заявил он в ответ. — Я не могу полагаться только на политиков и дипломатов, и на разные ваши конференции. Сегодня вы вроде о чем-то договорились с Вашингтоном, но завтра какая-то новая вспышка на международной арене или в советско-американских отношениях может снова отбросить нас к „холодной войне" или даже к военным конфликтам. — Достаточно вспомнить арабо-израильский конфликт 1973 года, когда США неожиданно объявили состояние повышенной боевой готовности своих вооруженных сил против нас. И было это в период разрядки при Никсоне. А президент Рейган разве внушает больше доверия?

— Вот почему мой девиз, как начальника Генштаба: военная безопасность нашей страны по всем азимутам! Мы исходим из наихудшего сценария: с нами воюют одновременно не только США, но их союзники из Западной Европы, а возможно, и Япония. Надо быть готовым к любой войне с применением любого оружия. Военная доктрина СССР, если говорить кратко, сводится к следующему: 1941 год никогда больше не должен повториться.

Надо полагать, что и американские коллеги нашего маршала в Пентагоне также исходили „из наихудшего сценария". Трудно себе даже представить, к чему могло бы привести человечество осуществление таких сценариев.

Мне вспоминается в этой связи разговор с Уотсоном, бывшим послом США в Москве. До этого он руководил крупнейшей американской компанией по производству компьютеров. В этом качестве президент Картер поручил ему вместе с группой крупных бизнесменов опытными „гражданскими глазами" взглянуть на военное планирование США, предоставив ему право вызывать высших военных чинов Пентагона для доклада. После трехмесячного знакомства на местах с ядерными стратегическими силами США (их „триады") Уотсон приехал в Пентагон для беседы с высшим американским генералитетом.

Он попросил изложить ему сценарий возможной ядерной войны с СССР (запуск американских ракет в случае „неминуемой" ядерной угрозы со стороны СССР). Генералы показали Уотсону на светящейся карте мира, откуда и какими ядерными средствами США будут атаковать Советский Союз. По их оценкам, более тысячи целей, военных и гражданских (включая города), на территории СССР будет уничтожено. Погибнет более 100 млн. человек, остальные будут сильно поражены радиацией от взрывов ядерных зарядов.

„А что случится с США в случае обмена ядерными залпами, даже в наилучшем варианте, т. е. когда американской стороне удастся опередить и уничтожить значительную часть советских ракет еще до их запуска?" — спросил Уотсон. Ему ответили, что в любом случае надо исходить из того, что будет убито около 80 млн. американцев, причем сильному радиоактивному облучению подвергнутся многие из оставшихся в живых. Будут уничтожены крупнейшие города Америки: Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес и другие.

„Ну а что же мы будем делать после всего этого?" — задал Уотсон следующий вопрос своим генералам. Те переглянулись и сказали, что им трудно ответить на этот вопрос, так как ситуация будет совсем непредсказуемая.

Рассказывая затем обо всем этом президенту Картеру, Уотсон сделал следующий вывод: генералы хорошо знают, как начать и вести ядерную войну на максимальное уничтожение, но не имеют ни малейшего представления, как жить — и можно ли вообще жить, — после такой войны? Короче, вопросы ядерной войны нельзя оставлять на усмотрение военных, обязательно нужен повседневный строгий гражданский контроль над их действиями и их планированием. Картер полностью согласился с Уотсоном.

Но вернемся к разговору с маршалом Ахромеевым.

Интересны были его комментарии на мой вопрос, зачем нам нужна мощная концентрация наших механизированных частей в Центральной Европе, ведь вокруг этого давно идут продолжительные споры на переговорах в Вене по ограничению обычных вооружений.

Ахромеев сказал, что этот вопрос имеет свою предысторию. Сразу после войны при президенте Трумэне резко ухудшились отношения с США. В Москву стали поступать сведения, что в случае серьезного конфликта с СССР Трумэн рассматривает возможность применения ядерного оружия, в котором США имели тогда явное преимущество. Утвержденная тогда Сталиным советская военная доктрина сводилась к следующему: создать в центре Европы, где находились еще наши войска после войны, мощный кулак из танковых дивизий для ответного молниеносного удара по европейским союзникам США и полной оккупации их территории вплоть до Ла-Манша и Атлантического побережья Западной Европы. Подобный контругрозой Сталин рассчитывал парировать ядерную угрозу со стороны США.

Я тут же спросил его, почему такая дислокация советских войск, по-существу, сохранилась и после того, как СССР достиг ядерного паритета с США. Проблема поддержания стабильности в странах Восточной Европы? Но разве для этого надо было держать в центре Европы мощную миллионную армию?