Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории

Золотые и серебряные амулеты-подвески в виде ладони или рыбки часто инкрустируют бирюзой. Аравийские женщины верят в то, что бирюза помогает женщине в ее усилиях по «поддержанию радости и тишины, в семье и в доме», а также «усмиряет гнев и гасит ссоры».

Брелки-обереги и амулеты-подвески от сглаза прикрепляли в прошлом к дверям жилищ, надевали на шеи верховых животных, цепляли на мачты рыболовецких парусников и торговых судов.

Когда муж умирал, рассказывала в своих «Воспоминаниях арабской принцессы» дочь владыки Омана и Занзибара, то жены-вдовы и наложницы облачались в траурные одежды, «закрывались в темных комнатах и несли траур на протяжении четырех месяцев». На дневной свет не выходили. Благовониями и парфюмерией не пользовались. По окончании срока траура исполняли церемониал очищения: тщательно омывались, с головы до ног. При этом рабыни-наложницы умершего господина с его мечами и кинжалами в руках стояли позади вдов. И, издавая звон ударами клинков, оповещали, по верованиям тех лет, человека, «ушедшего в мир иной», что траур по нему исполнен. После чего вдовы надевали на себя обычные одежды, и могли снова выходить замуж[711].

Традиционный национальный костюм оманца – это длинная до пят рубаха с широкими рукавами (дишдаша), белого, коричневого, черного и сиреневого цветов. На голове – кума

(приподнятая хлопчатобумажная шапочка, родом с Занзибара) или массар (тюрбан, хлопчатобумажный или шерстяной, родом из Индии). Джамбия или ханджар (кривой кинжал) за широким поясом (хизам) и трость (‘аса). Мужские аравийские головные платки (гутры)

с удерживающими их обручами (игалами), обмотанными козьей или овечьей черной шерстью, в Омане – явление редкое.

Женский национальный костюм, скрывающий тело оманки «до кистей рук и стоп ног», составляют: длинное до пят платье (савб); шаровары (сирваль); головной платок (эль-лихаф); накидка (абайа

), а также чадра либо маска (бурга). Женские шаровары снизу, как правило, расшиты (по богатству орнамента можно судить о финансовом состоянии их владелицы).

«Жилище человека – его крепость, – гласит свято чтимая в племенах Омана заповедь предков; и защищать ее он должен до последней капли крови». В домах горожан, особенно торговцев-оманцев, в помещениях для маджалисов, где проходят встречи и беседы с друзьями за чашкой кофе с кальяном, и сегодня, как и в прежние времена, имеются рузанны, то есть специальные ниши в стенах, где стоят курильницы с благовониями, ароматизированные свечи и светильники. Входные двери в домах состоятельных и именитых торговцев – непременно резные. По краям крыш домов – высокие парапеты, скрывающие обитателей домой и сцены их семейной жизни от любопытных глаз прохожих.

Шатер, жилище бедуина, разделен внутри шерстяным покрывалом на две половины: мужскую и женскую. В гостевой части шатра, можно увидеть сплетенные из пальмовых листьев широкополые шляпы нетт, которыми и по сей день накрывают блюда с едой, защищая их от мух, а также кофейные принадлежности: ложку с длинной ручкой для обжарки кофе (махмас

), кофейник (дулля), кофеварку и ступку для размельчения кофейных зерен. У входа стоит большой чан (марджал) для варки мяса и риса, и приготовления плова. Имеется небольшой очаг для выпечки лепешек (рхаль).

Свои шатры бедуины-оманцы, принадлежащие к племенам гафиритов, то есть к тем, кто в глубокой древности отодвинулся в Оман из Верхней Аравии, называют «шатрами Кедара» (они темного цвета). Кедар – это один из 12 сыновей Исма’ила, прародителя племен Северной Аравии, «отец бедуинов», как его величают гафириты. Легенды повествуют, что могучий Нибайджус, первый сын Исма’ила, обосновался сначала со своим семейством в пещерах, в которых проживали прежде «арабы потеренные», автохтоны Аравии из племени самуд. Затем построил, в ближайших к тем пещерам землях, каменные дома и заложил поселение. Брат же его, Кедар, рожденный после него, удалился в пустыню, и дал начало племенам кочевников Северной Аравии[712]. И сегодня бедуины, упоминая в разговоре о чем-либо темного цвета, грозового облака, к примеру, над головой, скажут, что оно «такое же темное, как шатры Кедара».