Сумасшедшая принцесса

— Мелеана, ты опять не спишь? — громко зевнул полуодетый Огвур, выходя на балкончик. — Поберегла бы ты свое драгоценное здоровье.

— Не спится мне, тысячник. Слишком уж во дворце душно, — пожаловалась я. — А как Ланс себя чувствует?

— Да спит он сладко, — в голосе орка промелькнула плохо скрытая нежность.

Я давно уже перестала вдаваться в подробности странной дружбы двух мужчин. В конце концов, в чужую личную жизнь лезут те, у кого нет своей. А мне бы для начала со своими проблемами разобраться не мешало.

Белый Волк снова зевнул и облокотился на парапет, как и я — рассматривая уснувший город.

— О ней думаешь? — он мотнул головой в сторону злополучного холмика.

— О ней! — призналась я.

Со стороны ворот послышалась громкая перебранка, скрип открываемых засовов и звонкое ритмичное постукивание лошадиных подков по каменной мостовой.

— Ишь, ты, — вытянул шею заинтригованный Огвур, — Генрих куда-то сорвался! Это в полночь-то! Сбрендил он, что ли? На караульных наорал, приказал открыть ворота и помчался галопом, словно за ним гоблины гонятся!

— Сволочь он! — сердито буркнула я, не поднимая головы. — Пусть уматывает!

— Неужели поругались?

— Любовь зла, — с неожиданной горечью выдавила я. — Вот козлы этим и пользуются!

— Ясно! — многозначительно протянул орк. — Фраза есть хорошая на этот счет — милые бранятся, только тешатся!

— Да иди ты! — Я всерьез замахнулась на насмешника.

— Иду, иду! — покорно согласился мудрый друг, покидая балкончик.

Уже из глубины темной комнаты до меня долетел его тихий голос:

— Прогнала, значит, барона? А ведь он тебя любит! Сама-то потом жалеть не будешь?

Я швырнула ему вслед серебряный кубок, с грохотом покатившийся по паркетному полу. Сердце подсказывало мне, что я обошлась с Генрихом слишком сурово. А что, если я больше никогда его не увижу?

За тебя молюсь благому богу!Богу благородства и любви,Ведь обет — к тебе найти дорогу —Я сто раз давала на крови.Но судьбу не подкупить молитвойДаже тем, кто выдержал искус.

Ложе страсти путаем мы с битвой,Ненависть мы пробуем на вкус.По твоей утраченной душеДобровольно вновь ношу вериги я,Жизнь моя — в рапире, в палаше,Боевая честь — моя религия.Может быть, в проселочной пылиРазгляжу случайно след твоих сапог,

Как же мы с тобою позабыть могли,Что к любви жестоких — не прощает бог.О тебе молюсь я еженощно…И, нагнувшись к следу на пыли,Я, назло разлуке, знаю точно —Жив! Мои молитвы помогли…

Мысли о башне не шли из головы. Я спустилась в сад и прогулочным шагом направилась к зачарованному месту, кончиком Нурилона сшибая хвостики высоких травинок. Чем логика отличается от дедукции? Способность к логическим выкладкам позволяет прийти к нужным выводам, последовательно перебирая и правильно выстраивая цепочку из ранее известных фактов. Дедукция, наоборот, на основании только причины, результата и побочных деталей — позволяет достоверно восстановить утерянные промежуточные звенья. Первоначальный посыл — мой брат спрятан в башне. Результат — башня стала невидимой, и войти в нее невозможно. Следует понять — на чем основана защитная магия. Будем считать, что заклятия накладывал сам принц Ужас. Какая магия ему доступна? Чем подкреплено заклятие? Если он пытался сказать мне о башне, значит, был стопроцентно уверен, что я смогу снять заклятие. Что такого общего есть у нас с Ужасом, что позволяло бы мне нейтрализовать его магию? Ответ напрашивался сам собой. Нас связывали родственные узы, кровь, доставшаяся нам от общего отца — короля Мора.

Я нерешительно топталась около холмика. Чем я рискую? Да, в сущности, ни чем. Закатать рукав и нанести маленький разрез на запястье левой руки — стало минутным делом. Капля крови медленно зависла в воздухе, а затем упала точно к основанию холмика. Раздалось негромкое гудение, перед моим удивленным взором возникло серое облачко, которое, уплотняясь и материализуясь, начало очерчивать каменную кладку стен. Башня становилась видимой постепенно, камень за камнем, уровень за уровнем, словно из земли вырастал гигантский гриб, крытый красной черепицей. Я моргнула. В серой замшелой стене, прямо перед моим лицом, прорезалась дверная арка, освещенная факелом, будто нарочито прикрепленным у косяка. Дверь призывно приоткрылась. Я усмехнулась, вынула горящий факел из кольца и шагнула через порог.