Сумасшедшие ночи на двоих (СИ)

— Ноу, — я даже не повернулась к нему, а спокойно наблюдала, как мужчина ходит по комнате и рассматривает игрушки. Довольно странные.

— Такие страшные. — Сказать честно, но меня больше волновал фильм, чем его будущий упрек, поэтому, ничего не страшась, продолжала просмотр.

Мужчина в фильме посмотрел на кровать, и тут же заиграла игрушка в маракасы…

— Твою мать! — Я подпрыгнула с дивана и устремилась за спину Икуто рефлексно.

Тсукиеми держался, чтобы не заржать, я это заметила, ведь, судя по всему, напряглись его плечи… или это?

— Хинамори, ты — чудо, — с какой-то явной усмешкой процедил он, что заставил меня покраснеть.

— Ну я ж не виновата! Это… это… — я не могла подобрать нужных слов, а лицо просто горело от стыда и смущения, — это защитная реакция!

— Я так и понял, — он усмехнулся. — А теперь выключай эту хрень.

— Нет! — Я ударила его по плечу, как бы возражая на его предложение.

— Ну, тогда смотри. — Я подняла бровь, скорей всего от неожиданности. И не успела сказать и слово, как он поднялся с дивана и пошагал к выходу. Он это серьезно?

Я скользнула вниз и уселась на его место. И что это с ним? Может, случилось чего?

Я опустила взгляд на свои руки, сжимающие подол большой мне футболки. «Почему я не накричала на него за то, что он переодел меня? Почему язык не поворачивается сказать?»

Я обхватила голову руками, пропуская розовые пряди через мои короткие пальцы. «Что мне делать?»

Усмехнувшись своим дурным мыслям, я сосредоточила свой взгляд полностью на фильме, стараясь не думать ни о чем лишнем.

***

Конец фильма был далеко от хэппи энда, что меня не очень-то обрадовало, поэтому, выключив этот злосчастный телевизор, кинула пульт в угол дивана. Что за хрень? Надо было Икуто послушаться и не смотреть это говно, только расстроилась зря.

Встав с дивана, я отправилась на поиски этого идиота. Ну а что еще делать? Телевизор я уже точно не буду смотреть — мне этого хватило, еще неизвестно, как ночью буду спать. Поэтому остается только одно: выносить мозг этому кошаку-доктору-извращенцу.

Зайдя на кухню, я заметила, как Икуто, уютно расположившись на стуле, писал что-то на листке форматом «А четыре» на столе.

Но тут совершенно неожиданно я вспомнила сегодняшний инцидент, произошедший здесь, на кухне. И, слегка улыбнувшись, продолжила наблюдать за ним. За его сосредоточенным лицом и нахмуренными бровями. За густыми иссиня-черными волосами, скрывающими его лицо из-за того, что он сутулился. За его длинными тонкими пальцами, в два раза длиннее моих коротких…

— Подойди ко мне. — Я вздрогнула, от неожиданности и опустила голову.

Но любопытство дало о себе знать, несмотря на внутреннее возражение от его «приказа», я подошла чуть ли не вплотную к нему, смотря на его корявый почерк.

— Мать моя женщина… — Знаете, я всегда думала, что у таких парней, как он, все идеальное, кроме характера, но, видимо, ошиблась.

— Что? — Тсукиеми поднял на меня взгляд, и тут я заметила то, чего раньше не замечала, — он одел очки.

А они ему идут. Никогда даже и не думала, что очки могут подойти такому, как он. Мне… нравится.

Стоп!

Я махнула головой.

— Даже младшеклассник лучше пишет, чем ты.

— Я работаю над этим. — Он поправил прямоугольные очки в черной оправе и принялся дальше писать. Смутился..?

Лицо загорело огнем, а ноги задрожали. Что мне… делать?

— Эм-м… — Я начала переминаться с ноги на ногу.

— Слушай внимательно. — Икуто отложил ручку в сторону и, откинувшись на спинку стула, посмотрел мне в глаза. — У тебя есть всего шесть дней, чтобы стать… — он запнулся, видимо, не зная, как сказать покрасивее и покультурнее, чем «блядь» и «шлюха».

— Я поняла.

— Молодец, и тренироваться ты будешь со мной.

— Что? — Я приподняла бровь, но, как только смысл слов полностью дошел до меня, из меня вырвалось громкое и возражающее: — Что?!

— Никаких возражений. — Не успела я и рот открыть, как он встал, чем заставил меня попятиться назад, и, не сказав ни слова, вышел из кухни.

И… что это было?

Я осела на пол, безнадежно опустив руки по швам. Непрошеные слезы тут же подкатились к глазам и так и норовили пойти потоком по моим щекам.

Да, верно. Когда появляется необъяснимое чувство к человеку, всегда хочется поплакать, покричать. Излить в подушку все те чувства, которые порядком надоели, желая избавиться от них, как от слез. Оставляя их мокрым пятном на белой подушке.

И какого черта меня поперло на философию?

Что же ты делаешь со мной… Тсукиеми?

Ведь даже дураку ясно, что ему на меня наплевать, так почему… почему внутри я так отчаянно надеюсь на взаимность? Интуиция?

К черту ее. Она меня всегда подводила. Я в нее не верю…

— И долго ты будешь сидеть? — Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову на звук, на дверной проем, об который оперся Икуто.

— А куда-то надо идти? — разговаривать совершенно не хотелось… с ним. Пусть это звучит грубо, но зато без всякой лжи.

— Да, — он кивнул и, в знак подтверждения своих слов, поманил меня рукой.

— Я не собака, — тихо отозвалась я.

— О боже. — Тсукиеми закатил глаза, этим самым показывая, как я ему надоела. — Слушай… — Он сделал шаг ко мне, а потом еще и еще.