Сумасшедшие ночи на двоих (СИ)

Настало напряженное молчание, нет, вернее неловкое. Я мысленно корила себя за то, что только что сделала. Наверно подумал, что я сумасшедшая…

Но, дабы разрешить как-нибудь эту неловкую ситуацию, которая постепенно начала раздражать меня, я вскрикнула, восторженно подняв взгляд:

— Их восемь! Ты представляешь?! Их восемь!

Его взгляд был удивленным и… очень удивленным! Он молча хлопал глазами и, словно рыба, открывал и закрывал рот. Но это длилось недолго.

— Аму… — он нагнулся, чуть ли не в три погибели и, положив мне голову на мое плечо, продолжил, — Ты удивительна, — его плечи дрогнули, а сам он, неожиданно прижав меня к себе, засмеялся… так чисто, искренне.

— Эм… — я замялась, не зная, что делать: плакать, так же смеяться или замереть, словно статуя.

— Знаешь, — его смех вдруг прекратился, — Что я сказал тогда? — я приподняла бровь, но все-таки ответила:

— Нет.

— Я… — он запнулся и, подняв голову, продолжительно посмотрел мне в глаза, в которых ужу не было того удивление, а сплошная серьезность, что пугала, — Хочу тебя.

Я поперхнулась слюной и закашлялась — я правильно услышала? Может мне послышалось? А?!

— Я… это… — я опустила взгляд. Увы, слов больше не хватило и, поэтому, зажмурив глаза, я резко выпалила: — Чертов кошак-извращенец!

— Тебя не изменить, — я знала, что в этот момент он ухмыльнулся. Я не сомневалась в этом. Я в этом была уверена.

— Бе бе бе бе, — я не удержалась, что бы не огрызнуться. Сволочь — видители хочет он меня… Долбанный доктор-кошак-извращенец-кенгуру.

Но вместо ответа, я почувствовала, как его губы коснулись моего лба:

— Иди одевайся, скоро будем выходить.

Я удивленно вскинула брови… у меня же нет одежды… и обуви…

— Да, пакет с твоей одеждой и обувью, стоит за диваном. — он словно мысли мои читает, может он, кроме доктора, еще и телепат?

— Эм…

— Топай давай, — рыкнул он, на что я испугано кивнув, кинулась прочь, но, споткнувшись об свою ногу, полетела вниз и, каким-то образом, полетела на него.

— Твою дивизию! — пискнула я, чувствуя горячее тело под собой.

— О боже, — он закатил глаза, а я, икнув, испуганно уставилась на него.

— У тебя…

— Аму! — он покраснел, но я, будто не замечая этого, продолжала.

— Что…

— Аму…

— Встал?! — я чувствовала, как что-то твердое и, наверняка, большое, уперлось мне в зад.

Он не ответил и, отведя взгляд, вдруг неожиданно прижал меня к себе. Черт возьми! Как стыдно…

— Если не хочешь лишиться сейчас девственности, то лучше… беги, — он прошептал мне это в ухо, обжигая горячим дыханием и дотрагиваясь губами до моей, наверняка, холодной кожи ушей.

— Да, — я кивнула и, слегка поежившись, вскочила на ноги и рванула прочь из его комнаты.

Чувствую себя… счастливой…

Я забежала в гостиную и, удивленно моргнув, согнулась пополам, хватаясь за голову.

«Какая нахрен счастливая?! Нет, я конечно рада, что он на меня… реагирует, но мать твою это же бред! Это немыслимо! Что этот придурок заразил меня своим извращением?!» — я присела на корточки, зарываясь пальцами в свои спутанные, розовые волосы, пропуская их через короткие, тонкие пальчики.

Интересно… что будет после того, когда это «задание», «месть», не важно, будет выполнена? Он развернется и скажет мне «прощай»? Или скажет, что «рад избавиться от тебя»? Или он просто улыбнется, нет, ухмыльнется и скажет «Мне было весело издеваться над тобой, но, извини, пока»? Или как-то погрубее?

Папочка… я вновь теряюсь и запутываюсь в этом всем, подскажи… что мне делать?

Резкий шорох в углу, заставил меня вздрогнуть и поднять взгляд. Что это было? Приведение? Женщина в черном? Монстр?

Я тряхнула головой и, собрав всю смелость в кулак, поползла, на четвереньках, к этому шороху, что слышала даже ночью. И хотя мне и было страшно. До дрожи в коленях. Но я старалась быть сильной и не дать страху побороть себя.

— Эй-ей, — моему взору предстало черное пятно, что, кажись, запуталось в белой шторе. Странно.

Протянув дрожащую руку к черному существу, я резко откинула штору и… буквально ахнула от восторга:

Маленький вороненок, который, наверно, не умеет летать, но что он тогда тут делает?

Я взяла это удивительное существо в руку, отмечая, что он не боится людей, или мать его еще не научила, кого надо боятся, а кого нет.

— Кар, — я улыбнулась — как это… мило. Но тут маленький спрыгнул и… полетел, за диван.

Значит, летать все-таки может.

Поторопившись за ним за этот диван, я заметила, как малыш, сидя на белом пакете, клюет одежду — знак?…

Я подбежала к нему, но тут, вороненок, подскочив, полетел на окно, но врезался в стекло, заставляя меня невольно усмехнуться и разжалобиться над бедным существом. Бедняжка.

Подойдя к нему и, взяв того на руки, я открыла большое окно:

— Ну что… лети малыш, — вороненок, лишь попрыгав у меня на руке, полетел прочь, даже не сомневаясь в своих действиях. Ни капли. Мне бы так. Просто лететь, полностью уверенной, что лечу туда, куда нужно. ,

Но тут пошло что-то не так — вороненок неожиданно стрелой… полетел вниз — падает?!

Я вскрикнула и чуть было не упала с окна, как он, расправив крылья, резко поднялся вверх и выровнявшись, полетел вперед.