Сумерки

Один из работников военной разведки рассказывал мне, что генералы, униженные Афганистаном, вынашивали идею ввести во всех странах Варшавского Договора, включая и СССР, военное положение по образцу Польши. Но после кончины Андропова надо было заметать следы намечаемой авантюры.

2 декабря 1984 года в результате «острой сердечной недостаточности» скончался член Политбюро ЦК СЕПГ, министр национальной обороны ГДР генерал армии Гофман.

15 декабря. На 59-м году жизни в результате «сердечной недостаточности» скоропостижно скончался член ЦК ВСРП, министр обороны ВНР генерал армии Олах.

16 декабря. На бб-м году жизни в результате «сердечной недостаточности» скоропостижно скончался министр национальной обороны ЧССР, член ЦК КПЧ, генерал армии Дзур.

20 декабря скончался член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Устинов.

Подобно Сталину, Андропов болезненно переносил разные анекдоты и слухи о себе. Ему приписывали убийства Кулакова и Машерова, само собой — смерть Цвигуна и Брежнева, покушение на папу римского, убийство болгарина Маркова, покушение на Рейгана и многое другое. Доказательств не было, но слухи прилипчивы.

Но что бы там ни было, он достиг своей цели. В известной мере на какое-то время с двоевластием было покончено. Впервые с 1917 года власть в стране захватил шеф тайной полиции. Этого побаивался Ленин, косо поглядывая на Феликса. Этого боялся и Сталин, считая за благо не мудрить особо, а время от времени расстреливать шефов тайной полиции вместе с их многочисленным аппаратом. О высшей власти мечтал и Берия, заплатив за свое тщеславие жизнью.

А вот Андропова можно назвать «состоявшимся Берией». Последний хотя и был изворотливее своих коллег по Политбюро, но не уберег свою голову. Андропов сделал разумные выводы из уроков Берии, до поры до времени сильно не высовывался. Он до сих пор в чести у власти и какой-то части простых обывателей. Бил по людям, но не по Системе, то есть по-сталински. А людям с улицы вообще нравится, когда начальство лупят. Андропов, как и Сталин, не мог понять, что хоть половину населения посади в тюрьму или сошли в лагеря, все равно коррупция, воровство, казнокрадство останутся. Да и казарму размером в целую страну соорудить было уже невозможно. Поэтому его усилия были, по меньшей мере, тщетными и бесплодными.

Время Черненко прошло бесцветно. Следа не оставило. Шла подковерная перегруппировка сил. Ни одна из сторон не предпринимала каких-либо активных действий на поражение, хотя КГБ по заведенному порядку продолжал держать в своих руках кадровые нити управления. К этому надо добавить, что Виктор Чебриков — новый председатель КГБ, не являлся сторонником перехода власти к полиции. Его вполне устраивало сложившееся двоевластие.

Другое дело Крючков. Он по-собачьи был предан Андропову. И как ни притворялся после смерти Андропова прогрессистом, все равно, в конце концов, истинная натура вылезла наружу — натура злая и лживая. Решил слазить наверх, причем сразу в «вожди», но угодил в тюрьму. Кстати, будь он деятелем помасштабнее и поумнее, неизвестно, чем бы все закончилось в августе 1991 года. Может быть, и анд- роповским вариантом санитарной чистки номенклатуры, хотя всего вероятнее — заменой Старой площади на Лубянку.

Впервые о Крючкове я услышал в период работы Андропова на посту секретаря ЦК и одновременно заведующего отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Он был помощником Андропова. Там же работали консультантами Георгий Арбатов, Александр Бовин, Олег Богомолов, Николай Шишлин и немало других незаурядных людей. В результате многочисленных реплик и дачной болтовни, а мы часто работали вместе в партийных особняках за городом, уже тогда у меня создалось впечатление, что Крючков является «серой мышкой» аппарата, служкой без особых претензий. Со всеми вежлив, пишет коряво, вкрадчив и сер, как осенние сумерки. А серые люди склонны принимать себя всерьез, а оттого и комичны, но и опасны. Крючков даже лавры, которые натягивали на его голову, принимал всерьез, не соизмеряя их с размерами собственной головы.

Остатки «вечно вчерашних» сил, группировавшихся вокруг Крючкова и кучки военных и партийных фундаменталистов, лихорадочно пытались приостановить крах большевизма, чтобы сохранить власть. Кое-что получалось, но далеко не все. Еще до мятежа 1991 года РКП, выделившаяся из КПСС при прямой поддержке КГБ, стала быстро плодиться. В метрике о рождении Либерально-демократической партии говорилось: