Сумерки

Искушению я смог сопротивляться ещё только пару дней. Стоило мне почувствовать себя получше, как я плюнул на все логические и суеверные построения, оделся потеплее, вооружился зонтом и отправился в свою контору. Настроен я был решительней некуда: или выбью из мнительного клерка адрес и телефон заказчика, или пусть он готовится к объяснениям со следователями.

Однако схватка не состоялась. Бюро оказалось закрыто, и мне потребовалось добрых пять минут, чтобы поверить в то, что я увидел. Окна были мертвы и уже покрылись тонким слоем пыли и грязи. Пыль лежала и на дверном звонке. Замок и ручку двери обвивала проволочка с пластиковой пломбой, а дверь по периметру была обклеена обтрёпанными уже бумажками с надписью «Опечатано» и синим штампом Московского уголовного розыска.

La Obsesión

Неужели милиция всё же закрыла бюро, как того опасался клерк? Выяснилось, что он чего-то не договаривал, его заподозрили в соучастии и арестовали, а контору лишили лицензии, или что там бывает у переводческих фирм? Просто прикрыли её, чтобы оказать на него давление? Может, он был никакой не работник, а хозяин конторы? Что ещё могло с ней произойти, и главное, зачем было опечатывать офис?

Сквозь пыльные двойные стёкла было ничего не разглядеть. Я обошёл, воровато озираясь, кругом весь двухэтажный особняк, в котором размещалось бюро, чтобы у каждого окна привстать на цыпочки и попробовать высмотреть, что же творится внутри конторы. С обратной стороны здания я обнаружил небольшую железную дверь – видимо, запасной выход. Она была также запломбирована и оклеена милицейскими печатями.

В нескольких шагах от неё находился вход в подвальное помещение, отданное под кафе. На жестяной крыше, защищающей от дождя десяток ступеней и вход, была установлена вывеска с надписью «Шашлычная Цомпантли. Кавказская и мексиканская кухня»

. Из приоткрытой двери на лестницу падал узкий клин бледного света и доносились небесные ароматы, от которых у меня сразу разыгралась фантазия, требовательно заныло в животе и свело скулы.

Я и не знал, что в этом строении было ещё что-то, кроме переводческой конторы. Войдя в роль отважного детектива, я приподнял воротник на пальто и стал спускаться по лестнице вниз. Трудно сказать, что подгоняло меня больше – исследовательское любопытство или нежданно прорезавшийся голод.

Заняв столик, я как можно приветливее кивнул опрятной светловолосой официантке в синем фартуке и пошловатом бумажном чепце и углубился в меню. Названия блюд ласкали глаз, а цены не портили приятного впечатления. На всякий случай сверившись с содержимым своего кошелька, я заказал лобио, шампур бараньего шашлыка и тапас на закуску. Сочетание, что и говорить, было немного странным, но мне случалось комбинировать и суши с борщом, поэтому изображать ценителя настоящих тапас, оскорблённого их соседством с сациви, я не стал.

Принявшись за великолепно приготовленную закуску (в Испании мне побывать так и не удалось, поэтому с тапас в подлиннике поданную мне репродукцию я сравнить не мог) и оглядываясь по сторонам, я приступил к планированию дальнейших действий.

Посетителей в шашлычной почти не было – только за дальним столиком дремал полный усатый мужчина в кожаной куртке. Объяснение у меня этому нашлось только одно: мёртвый час, когда обед уже закончился, а до ужина ещё остаётся порядочно времени, и по кафе слоняются только бездельники вроде меня. По вечерам здесь наверняка не протолкнуться. Интерьер приятный и спокойный: стены обшиты морёным деревом, под низким потолком – лампы в виде старинных уличных фонарей, официантки вежливые, меню составлено так заманчиво, что хочется непременно попробовать каждое блюдо. Ещё час-полтора – сюда нагрянут освободившиеся с работы люди в костюмах, и сквозь гвалт и лязг столовых приборов намеченный мной разговор с работниками кафе выйдет совсем не таким, как мне бы хотелось.

Когда официантка принесла мне лобио, я, скользнув взглядом по табличке на её груди, спросил:

– Скажите, Лена, а что с вашими соседями случилось? – и мотнул головой в ту сторону, где, как мне казалось, находилась моя контора.

Девушка замерла, моргая огромными серыми глазами, оправленными в удвоенные чёрной тушью ресницы, и удивлённо уставилась на меня. Вообразив, что она решила, будто я интересуюсь её соседями по дому, или, чего доброго, являюсь её тайным воздыхателем, я поспешил уточнить:

– Я о переводческом бюро, знаете, которое со стороны переулка в этом доме, – чтобы исключить все сомнения, я ткнул пальцем в пол.

Она подтянула губки и подозрительно прищурилась. Стараясь выглядеть расслабленным, я подцепил на вилку немного салата и попытался отправить его себе в рот, но рука подло дрогнула, и кусок курицы смачно шлёпнулся на стол. Я потянулся было к салфетке, но официантка оказалась проворнее. Пока она вытирала стол, я, обращаясь к задорному хвостику, в который были собраны крашенные под платину волосы на её затылке, мямлил: