Сумерки разума (СИ)

— Я не собирался так говорить. Если кто и достоин силы хищника, то это такие, как ты, Карлайл или Элис. Вы ответственные и сознательные, вы родились бессмертными, потому что способны пользоваться разумом. Просто популяция вампиров строго контролируется Договором. К тому же, я не смогу тебя обратить, потому что убью. Даже не сомневайся.

А я сильно сомневалась, и мой взгляд сказал ему об этом.

— Господи… тебе всего семнадцать, — он неожиданно улыбнулся, а потом посмотрел в сторону леса: — Пора. Отец рядом. Я ухожу, а ты жди. Всё будет хорошо.

— Ладно, — сказала я. — Удачи тебе.

— Это тебе удачи, — и Эдвард исчез, только на том месте, где он был, слабо покачивалась побеспокоенная трава, растущая сквозь крупную, гладкую гальку.

«Но я способна дотянуться мыслью до неба, — подумала я, глядя на густые тучи. — Не телом, лишь мыслью. И если закрою глаза, то смогу создать мир. Другой мир с другими законами. Еще я могу постигать величие математики. Я способна понять, как устроен самолет. Если только захочу и хорошенько вникну в суть предмета, я с помощью одной только мысли всё пойму. Ни одно животное на планете так не может. Лишь человек, но… — я опустила взгляд в океан, — мы прокляты. Все мы падшие ангелы. Он сказал, что мы стадо. И что с этим инстинктом бесполезно бороться. Быть может, мы когда-то боролись. А потом пришли века войн и цинизма, и ничего не менялось из года в год, только смерть маячила за кормой жизни… И стадность стала нашим вечным проклятием, нашим вечным смирением перед чьим-то наказанием и авторитетом, смирением перед самой смертью. Мы должны бунтовать вновь. Мы должны быть разумными, должны быть мятежными, сильными и свободными. Должны быть таковыми ради того, кем мы на самом деле созданы. Не стадом, а людьми. Этот Договор — самое чудовищное, что можно сделать и самое логичное. Но я никогда не приму его, потому что он ставит крест на самой возможности мятежа против зла, насилия и глупости».

На самом деле, мысли мои текли более сумбурно, но я точно помню их направление. Им отвечал лишь припадающий волнами к берегу океан. Будь я вампиром, нырнула бы туда и поплыла бы на самое дно. Вода бы придавила меня всей своей тяжестью. На этой глубине нет звуков, и есть лишь намеки на цвет, там правят вечные сумерки и покой. Над головой у меня проносилась бы и колебалась вечность, еще выше — грозовое небо. И всё, чего бы я хотела — смотреть ей в глаза, понимая ее. Диалог у нас был бы простой. Я бы сказала жизни, что люблю ее. И она бы мне ответила: я тоже тебя люблю.

Ледяная вода снова с шипением рванулась на берег, а потом беспомощно отступила. Нырять в такую воду может только тот, кто способен жить в ней. Природа устроена удивительно справедливо. Слабых она убивает, потому что не станет поддерживать тех, кто не может соответствовать ее законам. Сильные правят ею.

Я была так занята своими мыслями, что почти забыла об охоте. Но очень быстро вспомнила…

— Крошка, да ты самоубийца, — раздался у меня за спиной ласковый, мелодичный голос.

Я неторопливо обернулась и посмотрела в лицо охотника. Он, наверное, был красив, как и все вампиры, но мне бросилось в глаза не это, а его неряшливость. Он носил одежду только по привычке и потому, что так принято. Джинсы грязные, на рваную футболку сверху надета хорошая, но старая кожаная куртка явно с чужого плеча, потому что в руках она казалась ему великовата. Справа ко мне подбиралась высокая и гибкая девушка. Она была опрятнее, но ее рыжие кудри были в диком беспорядке. Не глядя на меня, она мечтательно шла по кромке пляжа, и ее белые, маленькие ступни порой пропадали под черной пеленой вспененных невысоких волн. Слева ко мне шла еще одна девушка. Она была одета лучше всех, и на ней единственной была обувь, только лицо показалось мне странно напряженным, а мимика казалась очень быстрой. Вскоре я поняла, что уже видела это лицо в газете. Это была пропавшая из больницы подруга девушки, которая была убита прямо в своей машине недалеко от пляжа.

— Совсем одна в такую погоду… здесь, — продолжал Джеймс, глядя на меня. — Будто ждешь нас.

Я улыбнулась ему:

— Я и впрямь вас жду.

Я не боялась, но не потому, что храбрая, а потому что чувствовала, что бояться бессмысленно. К тому же после путешествия на спине Эдварда я пересекла свой эмоциональный лимит.

Рыжеволосая вампирша нахмурилась и посмотрела на меня, она вымолвила грудным, красивым голосом:

— Джеймс, помнишь, что я говорила сегодня перед охотой?

— Замолчи, Виктория, — он смотрел на меня, не отрывая взора. — Она еще не поняла, кто мы. Мне интересно, догадается она или нет.

Я молчала, прикидывая, успеет меня унести отсюда Карлайл. Должен успеть. Я почему-то верила в те секунды только ему и Эдварду.

— Смотри, — Джеймс оскалил зубы. Взглянув на острые, белые клыки, я на секунду впала в ступор, а потом сказала:

— Какой кошмар. Ты не пробовал сходить к стоматологу? Такое лечат.

Светловолосая девушка как-то нервно засмеялась:

— Я голодна… Давай ее уже…