Сумма теологии. Том VII

Отвечаю: любовь к горнему, как было показано выше (23, 1), является своего рода дружбой. Но дружат всегда [как минимум] двое, по каковой причине Григорий говорит, что «не может быть никакой любви к горнему между менее чем двумя»[505]. К тому же нами уже было разъяснено (25, 4), каким образом из любви к горнему можно любить самого себя. Но коль скоро благо является объектом восхищения и любви, и коль скоро оно является целью или средством, то было достаточно дать два предписания любви к горнему: одно, согласно которому мы обязаны любить Бога как свою цель, и другое, согласно которому мы подвигаемся к любви к ближнему ради Бога как ради достижения нашей цели.

Ответ на возражение 1. Как говорит Августин, «хотя из любви к горнему нам надлежит любить четыре вещи, в отношении второй и четвертой», то есть любви к себе и своему телу, «давать какие-либо предписания не было никакой необходимости. Ведь сколько бы человек ни уклонялся от истины, в нем все равно сохраняется любовь к себе и своему телу»[506]. И все-таки человеку должно было предписать модус такой любви, а именно что он должен любить себя и свое тело упорядоченным образом, что происходит благодаря его любви к Богу и ближнему.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (28, 4; 29, 3), другие акты любви к горнему вытекают из акта любви как следствия из своей причины. Таким образом, предписания любви виртуально содержат в себе предписания других актов. Тем не менее мы видим, что специально для тугодумов были даны предписания в отношении каждого акта: в отношении радости: «Радуйтесь всегда в Господе» (Филип. 4:4); в отношении мира: «Старайтесь иметь мир со всеми» (Евр. 12:14); в отношении благодеяния: «Доколе есть время, будем делать добро всем» (Гал. 6:10). Кроме того, в Священном Писании есть предписания в отношении каждой из частей благодеяния, что легко обнаружить при более тщательном исследовании.

Ответ на возражение 3.

Делание добра есть нечто большее, чем избегание зла, и потому утвердительные предписания виртуально содержат в себе запретительные. Впрочем, есть и явные предписания, направленные против тех пороков, которые противны любви к горнему Так, мы можем прочитать против ненависти: «Не враждуй на брата твоего в сердце твоем» (Лев. 19:17); против лени: «Не тяготись узами ее» (Сир. 6:26); против зависти: «Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать» (Гал. 5:26); против разногласия: «Чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений» (1 Кор. 1:10); против соблазна: «Как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну» (

Рим. 14:13).

Раздел 4. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ ЧЕЛОВЕКУ ПРЕДПИСАНО ЛЮБИТЬ БОГА ВСЕМ СВОИМ СЕРДЦЕМ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеку не надлежащим образом предписано, чтобы он любил Бога всем сердцем своим. В самом деле, как было показано выше (1), модус добродетельного акта не является предметом предписания. Но слова «всем сердцем твоим» указывают на модус любви к Богу. Следовательно, предписание о том, чтобы человек любил Бога всем сердцем своим, является ненадлежащим.

Возражение 2.

Далее, «вещь является целой и совершенной, когда у нее ничего не отсутствует»[507]. Таким образом, если бы любовь к Богу всем сердцем была предметом предписания, то в таком случае кто бы и что бы ни сделал из того, что не относится к любви к Богу, он сделал бы нечто противное предписанию и, следовательно, совершил бы смертный грех. Но коль скоро простительный грех не относится к любви к Богу, то простительный грех был бы смертным грехом, что представляется нелепым.

Возражение 3. Далее, любовь к Богу всецелой полнотой сердца относится к совершенству, поскольку, согласно Философу, «быть целым – значит быть совершенным»[508]. Но то, что относится к совершенству, является предметом не предписания, а наставления. Следовательно, нам не должно было предписывать любить Бога всем нашим сердцем.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим» (Вт. 6:5).

Отвечаю: поскольку предписания даются в отношении актов добродетели, акт является предметом предписания в той мере, в какой он является актом добродетели. Затем, акту добродетели принадлежит не только то, что он не должен уклоняться от присущей ему материи, но также и то, что ему должны сопутствовать надлежащие обстоятельства, благодаря которым он является достойным своей материи. Но Бога любят как конечную цель, с которой нужно соотносить все остальное. Поэтому в предписании любви к Богу надлежало упомянуть о своего рода целостности и полноте.