Сумрак в конце туннеля (сборник)

   Но явился четвертый всадник. В руке своей он держал весы. И имя ему – Неправый Суд. Не всех устраивало справедливое распределение ресурсов. Случился военный переворот. Новые хозяева беспощадно истребляли инакомыслящих, завысили до предела налоги, лишили общины самоуправления. Рабство теперь дозволялось законом. Всем в Новомирье отныне заправлял Божественный Совет во главе с Аркадием Верхоянским – свирепым одноглазым диктатором, признанным реинкарнацией бога Одина. Ни голод, ни мутанты, ни что-либо еще не изничтожило столько народу, сколько погубил богоподобный вождь Десяти Деревень. Но этот страшный период стал также звездным часом отца Арсения. К эрнеститам потянулись все униженные и оскорбленные, голодные и бесправные, нищие и озлобленные, а таких с каждым месяцем становилось все больше и больше. Благая весть о скором пришествии Избавителя разнеслась по всему Новомирью. Тайные собрания сектантов опутали густо й сетью лесную страну. Божественный Совет свирепствовал, в каждой деревне неустанно работали, закатав залитые кровью рукава, заплечных дел мастера. Они уговаривали, запугивали, вешали, расстреливали, рубили головы, варили в кипятке, резали на части новоявленных прозелитов, но тем самым лишь плодили ряды мучеников. И вирус новой веры, будто чумная зараза, распространялся с невероятной скоростью среди новомирцев.

   Наконец, после долгих поисков, был найден и схвачен отец Арсений. Ничто не смогло сломить священника – ни раскаленное железо, ни ледяная вода, ни обещание членства в Божественном Совете. Он оставался верен Учению, которое сам создал. И тогда было принято решение: на рассвете скормить проклятого еретика гигантским муравьям. Делалось это втайне, чтобы последователи не смогли отбить вероотступника…

   – Ну вот, мураши, кажись, проснулись, – голос одного из палачей заставил отца Арсения вернуться к реальности. – Все, поп, бывай, как говор ится.

   С холма, озаренного багровым заревом рассвета, доносилось отвратительное шуршание – муравейник пробудился. Все так же дул теплый ветер. Он то стихал, то завывал с новой силой в унисон с муравьиным перешептыванием. Священник осознал, что жить ему оставалось не более двадцати минут. Нет, сейчас он не боялся смерти, и ему не было жаль прожитых лет. В отличие от большинства людей, он без особых сожалений расстался с воспоминаниями о жизни до Катастрофы, потому что путь свой нашел только здесь. Он прожил достойно и ни о чем не сожалел. Лишь одна мысль незримой червоточиной терзала его сердце: что если тогда он неправильно понял знаки судьбы? Что если никакого Избавителя не будет? Да, уже сбылась часть пророчества, и четыре всадника Апокалипсиса явили себя истерзанному миру. Но ведь за ними вовсе не следует никакой избавитель, нет. Вслед за всадниками на всех парах мчится неукротимая бездна ада, поглощающая все на своем пути. По крайней мере, так ему представилась в день Ка таклизма гравюра Альбрехта Дюрера. Неужели он заблуждался? Неужто конец времен совсем близок?..

   – Что за хрень?.. – донесся до него недоуменный голос седеющего громилы.

   А затем раздались два выстрела и следом за ними – два сдавленных хрипа.

   – Не сметь! – послышался истерический вопль. – Я чрезвычайный судья Божественного Совета!..

   Еще один выстрел оборвал крик громилы. Отец Арсений поднял голову и осмотрелся. Рядом с ним – три трупа. Тогда он взглянул на холм… и узрел чудо…

   Озаренные лучами восходящего солнца, с оружием наперевес, мимо гудящих злобой муравейников навстречу ему двигались семь человеческих фигур. Они шли не спеша, будто и вовсе не замечая нависшей над ними опасности быть заживо съеденными алчными членистоногими. Священник прищурился. На всех членах группы, кроме одного, были противогазы. Человек, на лице которого не было индивидуальной защиты, остановился, зажмур ившись, с силой втянул в себя воздух, задержал на короткий миг дыхание, а затем на выдохе произнес:

   – Можете снять противогазы, здесь безопасно.

   И тогда отец Арсений понял: это Он. Слезы застлали глаза священника, глухие рыдания сотрясли впалую грудь. Дождался!

   Да, конечно, он представлял Его совсем иным. Этот выше ростом, без бороды, и волосы у него светлее, но ведь Избавитель и не обязан был походить на того, кто погиб в заморских джунглях почти семьдесят лет назад. Это Его реинкарнация. Пускай другая по форме, но, нет сомнений, с таким же безупречным содержанием великого воина-святого.

   – Он, – пошевелил одними только губами отец Арсений, когда к нему подошел коренастый мужчина лет сорока с длинным шрамом на правой щеке, – Он пришел…

   Мужчина удивленно оглянулся назад, осмотрел своих товарищей, – а среди них оказались еще и две женщины, – бросил короткий взгляд на того, кого с вященник считал Избавителем, и ухмыльнулся:

   – Кто пришел? Кух, что ли? Да, он только и делает, что ходит. И я с ним по всему свету мотаюсь. Спрашивается, зачем?

   – Когда-нибудь я тебе объясню, – Избавитель улыбнулся.

   – Святой Эрнесто! – прошептал отец Арсений, не обращая никакого внимания на мужчину со шрамом, который развязывал ему руки. – Ты пришел к нам…