Суперклей для разбитого сердца

Дождавшись отъезда «Ауди», Ваня Горин зловеще усмехнулся и крадучись двинулся в обход дачи, в тылу которой в ограде обнаружилась подходящая прореха: кто-то не просто расшатал, а даже выломал из забора доску. Горин поднял короткую широкую дощечку, похожую на лопасть лодочного весла, с этим обломком кораблекрушения пролез во двор и оттуда двинулся к черному ходу. Дверь была плотно прикрыта, но Ваню это не остановило. Позавчера, после бегства из больницы, Зяма показал другу приметное красное стеклышко в витражном окошке рядом с дверью. Стеклышко легко проворачивалось, открывая отверстие, как раз достаточное для того, чтобы просунуть руку и дотянуться до щеколды с внутренней стороны. Ваня проделал этот трюк с легкостью и изяществом матерого домушника. Он бесшумно прошел через летнюю кухню, осторожно заглянул в дом и увидел невысокого худощавого парня. В отличие от Зайкина, караулившего павших стоя на одной ноге, как сказочный оловянный солдатик, Веткин удобно расположился на стуле у стены. Укрепляя персональную оборону, он на всякий случай надел на голову чей-то велошлем. Правый профиль бдительного Веткина был обращен к приоткрытой наружной двери, левый – к открытой внутренней.

При виде парня в шлеме велогонщика Ваня Горин ощутил прилив праведного гнева. Он вовсе не забыл, кому был обязан унизительным заключением в спальном мешке!

– Зуб за зуб, обморок за обморок! – прошептал мстительный Ваня, половчее перехватывая доску.

Окинув быстрым взглядом кухню, он выхватил из щербатой миски на столе тугую лиловую сливу и через голову сидящего Веткина запустил ею в наружную дверь.

Этот нехитрый отвлекающий маневр использовался в ходе текущей операции уже второй раз, и вновь успешно! Крепкая слива стукнула в приоткрытую дверь, та протестующе заскрипела и открылась шире. Веткин вскочил на ноги, всем корпусом развернулся к двери, и в этот момент злопамятный Горин выпрыгнул из кухни с заборной доской наперевес. Импровизированная дубинка звонко тюкнула по велокаске, и взгляд Веткина мгновенно утратил настороженное выражение. Зрачки его скатились к переносице, веки медленно опустились, и тихих граждан на полу стало на одного больше.

– Знай наших! – победоносно сказал Горин, сожалея лишь о том, что бросил вражеский спальный мешок в лесу. В противном случае бедолаге Веткину, очнувшись, пришлось бы рассматривать небо в мелкую клеточку сетчатого окошка.

Разделавшись с врагом, Горин на всякий случай заглянул под платочки, прикрывающие лица прочих лежачих персонажей. Зямы и Инны среди них не было. Ваня почесал в затылке, очень вовремя вспомнил, что в бардачке его фиолетовой «семерки» лежит мобильный телефон, и короткими перебежками устремился через пустой двор к своему укромному паркингу за стогом.

Я осатанело крутила педали, радуясь, что на мне удобные босоножки на плоской подошве и джинсы. Хороша бы я была на гоночном велосипеде в мини-юбке и на каблуках! Общественность мирного поселка Бурково такое зрелище могло сильно взбудоражить.

Впрочем, дачный люд на нас с Зямой и так засматривался, а уж деревенские собаки и вовсе надрывались до хрипа. Интерес двуногой и четвероногой публики можно было понять: мы с братцем оседлали трофейные велики, не позаботившись сбросить маскарадные костюмы. Мою голову по-прежнему украшал кособокий мавританский тюрбан, бахрома которого лезла в глаза и закрывала обзор. Зяме повезло еще меньше. Широченные штанины его пастушеских портков непримиримо конфликтовали с движущимися частями велосипеда и в конце концов все-таки попали куда-то в механизм, отчего Зяма вместе с великом шумно грохнулся на обочину шоссе.

– Не жди меня, гони вперед! – прокричал братец, увидев, что я притормаживаю.

Широким взмахом руки он благословил мой одинокий путь, и я помчалась дальше, скрипя велосипедным седлом, икроножными мышцами и зубами.

Нет, как вам это нравится?! В операции была задействована целая толпа молодых здоровых мужиков, а в финал вышли только две слабые женщины – я и бандитская тетка!

– И еще лошадь! – напомнила я себе.

Ее я все время упускала из виду – конечно, не в прямом смысле, а в переносном. На самом деле красиво развевающийся конский хвост постоянно был в фокусе моего внимания, ибо курс я держала именно на него. Фургон, запряженный прыткой лошадью и умело управляемый бандитской бабой, катил метрах в пятидесяти впереди меня. Приблизиться к нему мне никак не удавалось. Хуже того, я начала постепенно отставать, уступая в выносливости бандитской лошади. Зяма, дезертир, опять отвалился в сторону в самый ответственный момент!

– Мужчины! – фыркнула я с презрением, достойным самой Риты Цукерман.

В этот момент, словно отстаивая поруганную честь всего мужского рода, в заднем кармане моих штанов запел Зямин мобильник. Я не стала на него отвлекаться, сотовый обиженно заткнулся, но через секунду-другую снова зверещал.