Суперобъединение или второе пришествие Христа (СИ)

Примечание эксперта: в начале лучей было 324, через две наносекунды - 162. Архив ГРУ. Д-Д-Г81.

Зелёное стекло заплавилось и закрыло с таким трудом прорезанное отверстие. Основной удар лучей прошёлся по механическому человеку. От могучего робота остался колобок сплавленного металла. Из колобка металлолома жалобно торчали изуродованные металлические ноги. Оператора отшвырнуло на каменную мозаику. Скафандр высшей защиты оплавился, и раскололся. На четвереньках, как заяц из норы, из секретного скафандра выскочил тщедушный человечек непонятной национальности. Человечек дрожал от полученного стресса. Его мокрые чёрные волосы, потное лицо и маленькие крысиные глазки ярко выделялись в свете прожекторов. На светодиодном импульсном мониторе можно было разглядеть лицо - хитрое, злое, несмотря на страх, хищное, с бегающими чёрными глазками, и, с опалёнными огнём, чёрными бровями.

Учёные у пирамиды уцелели благодаря предусмотрительно надетым скафандрам. Взрыв бросил их на каменную брусчатку. Ударная волна откинула в сторону спецназ генерала армии Лебедева, разбросала по Красной площади российское правительство. Разметала академиков и генералитет. Взрыв оплавил, откинул к мавзолею резак, оборвал высоковольтные кабели, выбил стёкла Гума, и выгнал депутатов Думы на улицу.

Меня сбросило с площадки на фуршетный стол. От ударной волны стол перевернулся. Я медленно поднимался на ноги, глядя на мониторы, держась за перевёрнутую ножку стола. Вокруг валялся битый фарфор, продукты, бутылки. Колени мои дрожали. Поднялся, держась за руку, подскочившего ко мне, потного и испуганного начальника Генерального штаба Юрия Балуевского. Балуевский поскользнулся на сливочном масле, и чуть меня не уронил.

Через несколько секунд на Красной площади, а может по всей Москве, погас свет. Послышался громкий, дребезжащий крик председателя правления Рао Еэс Анатолия Чубайса. Крик резко оборвался, как и возник. Изображения на мониторах погасли.

Сквозь сознание прошло нечто, что вызвало сокрушающую тоску в сердце, заставило подогнуть колени. Краем глаза, при свете туманной луны, увидел коленопреклонённое Российское правительство. Гордая воля людей сникла, сменившись тупой покорностью.

В липком поту, опираясь на плечо Балуевского, я безвольно шагнул по направлению к спасительным Спасским воротам.

Звонкие крики со стороны храма Василия Блаженного, со стороны людей Трубникова и Примакова вернули сознание. Остановившись, я оттолкнул Балуевского. Тёмная сила, возникшая в психике, неотвратимо погнала, повела вперёд к собору Покрова Богородицы, что на Рву. Вместе со мной, медленно, останавливаясь и, видимо борясь с собой, шли к Покровскому собору члены правительства России.

Позади тоскливо, нечеловечески подвывая, бесформенными кучками, плелись депутаты Государственной Думы. Вой депутатов оформлялся в молитвенное обращение к истокам, к родителям. Женщины плакали. Вице-спикер думы Любовь Слизка как молитву твердила слово " мама". Анатолий Борисович Чубайс, бывший министр финансов России, идущий в непонятном направлении, непрерывно произносил: "Матушка моя, Раиса Хаимовна!" Вторил ему Борис Ефимович Немцов, бывший заместитель председателя правительства: "Эйдман Дина Яковлевна, мама моя, спаси!". Кириенко Сергей Владиленович, бывший министр топлива и энергетики вспоминал отца, часто кивая головой, повторял его имя как еврейскую молитву:

"Владлен Израитель, помоги мне!"

Слышался русский рукопашный мат, исходящий из уст Эйдельштейна Владимира.

- "О-о-о-п твою мать, это самарская шпана Фрадков, это Степашка-счетовод виноваты!" - стонал, матерясь, Жириновский.

У памятника Минину и Пожарскому, в жестокой драке, схватились люди, не понимая, почему они дерутся. Приблизившись, обнаружил, что это были Верховный и Четвёртый Председатели. Дрались Председатель Верховного Суда России Вячеслав Михайлович Лебедев, и Четвёртый Председатель Конституционного суда Зорькин Валерий Дмитриевич. Судьи дрались за первичность. Уставшие бороться Председатели уселись друг против друга. Уселись на месте снесённого памятного столба. Столб в 1682 году воздвигли в честь бунтовавших стрельцов. Зорькин и Лебедев, сидя, отпихивались ладонями, бормотали: "А ты кто такой?" Вячеслав Лебедев добавлял к речи уголовный жаргон, злобно шипя на Председателя Конституционного суда:

"В натуре, характер мягкий, ты кто такой?"