Супружеские измены

По мнению самого художника, все женщины делятся на «богинь» и «половые коврики». С чисто животной радостью он превращал первых во вторых, причем женщины этому нисколько не противились. Для Пикассо первостепенными мотивами в сексе являлось желание соблазнить, подчинить и навязать свою волю. В его жизни с успехом сосуществовали инстинкты разрушения и созидания. «Я думаю, что умру, никогда никого не полюбив», – сказал однажды Пикассо. Это не мешало ему жаловаться, что он не находил в женщинах того ответного чувства, которого искал.

«Каждый раз, когда я меняю женщину, – признавался Пикассо, – я должен сжечь ту, что была последней. Таким образом я от них избавляюсь. Они уже не будут находиться вокруг меня и усложнять мне жизнь. Это, возможно, еще и вернет мою молодость. Убивая женщину, уничтожают прошлое, которое она собой олицетворяет». Ненависть к Ольге как сдерживающему фактору в его жизни начала проявляться в живописи. В серии картин, посвященных корриде, он представлял ее в виде лошади или старой мегеры.

Однако, как ни странно, Пикассо не хотел развода. Полный разрыв, по мнению художника, был подобен смерти. К тому же развод означал потерю половины имущества и картин. Ольга не смогла выдержать ненависти мужа и присутствия его любовницы и в июле 1935 года вместе с сыном покинула их дом на улице Ля Бовси. Часть состояния перешла к Ольге, но она официально до самой своей кончины оставалась женой Пикассо.

Во время Второй мировой войны Пикассо жил в Швейцарии и вернулся в Париж только после его освобождения. Отсутствие средств к существованию привело к тому, что он начал принимать наркотики и сильно пить. В 1954 году, после тяжелого воспаления легких, он оказался на грани смерти. Доктор послал Пикассо телеграмму с просьбой срочно приехать в Канн. Ответа не последовало.

Несмотря на пошатнувшееся здоровье, сексуальная энергия била ключом. В это время художник увлекся Дорой Маар, с которой он познакомился в одном из парижских кафе. Дора, талантливая художница, слыла интеллектуалкой, причем говорила она на родном для Пикассо испанском языке. На полотнах художника она предстает в виде женщины с летящими распущенными волосами. Дора стала любовницей Пикассо. Однако непредсказуемый ее темперамент часто приводил к довольно длительным депрессиям, что явно отразилось на их отношениях.

В 60 лет Пикассо обратил внимание на молодую художницу Франсуазу Жило. Франсуаза представляла собой антипод всех предыдущих любовниц художника. Она пошла наперекор воле отца, против воспитания, полученного в благополучной мещанской семье. Несмотря на юный возраст, она была хорошо образованна, отличалась завидным упорством и уверенностью в себе.

Вначале молодая художница смотрела на светило искусства как на огромное счастье, выпавшее ей. Она старалась запомнить все разговоры и высказывания маэстро, которые, как ей казалось, помогли бы ей приобрести новые знания в живописи. Девушка не воспринимала серьезно ухаживания Пикассо, что заставило его использовать свой талант обольстителя, и вскоре он безраздельно владел ее душой и телом.

К концу жизни Пикассо доставляло особую радость издеваться над своими женщинами. Дора Маар чуть ли не ежедневно посылала ему страстные письма. Пикассо читал их новой избраннице, когда хотел досадить ей или отомстить за что-то. Летом того же года, когда любовники отдыхали на юге Франции, их преследовала Ольга Хохлова. Пикассо никак не отреагировал на ее появление. Таким же равнодушным он оставался, когда Хохлова устроила безобразную сцену. Как-то он сказал, что с интересом ждет того момента, когда его женщины подерутся. На этот раз его ожидания оправдались. Франсуаза вышла победительницей из этого поединка.

Пока художник постоянно жил в Париже, он по четвергам и пятницам посещал Мари-Терез и Майю. В том случае, если Пикассо уезжал куда-нибудь с Франсуазой из Парижа, к нему приходили письма почти каждый день, в которых Мари-Терез подробно рассказывала об успехах Майи, о заботах и трудностях, в особенности финансовых. Франсуаза приобрела статус одной из личных вещей Пикассо, например когда начались роды, ее отвезли в клинику лишь после того, как художника доставили на совещание Конгресса мира.