Суровая мужская проза

– Бесспорно, оригинальное местечко. Богатых и любопытных иностранных туристов обязательно и всенепременно заинтересует…. А что за второй «медвежий угол»?

– И его я наблюдал собственными глазами, – ловко затушив сигаретный окурок об угольно-чёрную подошву армейского ботинка, заверил Петров. – Речь идёт о так называемом «мёртвом лесе». На Камчатском полуострове есть вулкан Толбачик, расположенный недалеко от маленького посёлка Ключи. Этот знаменитый вулкан – время от времени – извергается: раскалённая тёмно-малиновая лава медленно стекает по его склонам, вулканические «бомбочки» регулярно вылетают из жерла, мохнатый серый пепел разлетается по всей округе, а в небо – на многие-многие километры – поднимаются шлейфы густого тёмного дыма. Последний раз Толбачик извергался «по-взрослому» в далёком 1975-ом году, тогда-то на одном из его склонов и образовался «мёртвый лес». То есть, химически-активный вулканический пепел засыпал хвойные деревья по самую макушку и постепенно «умертвил» их. Потом воды и ветра постепенно разогнали, унесли и уничтожили пепел без остатка, а деревья остались стоять. Вернее, уже и не «деревья», а лишь «деревянные мумии»…. Лечу это я на служебном мотодельтаплане, старательно огибая вулкан Толбачик по широченной дуге. Причём, на высоте ста пятидесяти-шестидесяти метров над землёй и на самой малой скорости. Внизу, как сейчас помню, преобладали чёрно-серые цвета и оттенки: широкие потоки застывшей вулканической лавы, длинные пирокластические «языки», грязевые озёра неправильной формы и участки спрессованного пепла извержений прошлых лет. А ещё везде и всюду – на угольно-чёрном фоне – наблюдались одиночные «мёртвые» деревья. Светлые такие, длинные и тонкие, полностью лишённые коры, с лёгкими серебристыми полутонами. Даже чёткое ощущение хрупкости присутствовало, словно бы все эти деревца – хрустальные. Мол, если случайно дотронуться пальцем до конкретной ветки, то она тут же рассыплется – в мелкую-мелкую стеклянную пыль. Настоящее чудо природы, короче говоря…. Да и сам вулкан Толбачик впечатлил меня нешуточно: огромный, мрачный, нахохленный, состоящий из нескольких конусов, изборождённых глубокими ущельями, каньонами и провалами. Напоминал (да и до сих пор, наверное, напоминает), злобного и сварливого старика, смертельно обиженного на всех и вся…. Кстати, Тёмный, надо бы Ванде помочь в делах текущих. Слегка…

Он коротко рассказал об «аномальной зоне», расположенной на пятнадцать-шестнадцать километров южнее Чёрного ущелья. А также о задании, выданном Генеральным директором компании «На Краю Земли» корреспондентке Паулс, мол: – «Необходимо – в срочном порядке – посетить данную зону и всё-всё-всё там сфотографировать, а также и отсканировать…». И, конечно же, не забыл упомянуть и о том немаловажном факте, что данная зона – по авторитетному мнению генерал-лейтенанта Громова – является «запретной по-взрослому».

– Подумаешь, блин горелый, запретная, – легкомысленно усмехнулся верный друг. – Поможем, конечно же, милой и симпатичной девушке. Не вопрос. Сперва, понятное дело, выполним служебное задание, а уже после этого и поможем…

Белов, совершая миноискателем плавные и однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вдоль кромки обрыва и рассеяно бормотал под нос слова одной немудрёной песенки, популярной – некогда – в курсантской среде:

– Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, Сюзанна, наша жизнь полна химер. Целый день висит бананом наш видавший виды хрен…

Песенка состояла из бесконечного количества куплетов, поэтому вокально-сапёрный процесс – практически без остановок – длился уже больше часа.

«Что-то здесь не так», – подумал Лёха, выполнявший – с автоматом наперевес – функции «страхующего» и шагавший сзади и чуть сбоку. – «Уже почти четыре с половиной километра с запада на восток отмахали, и ничего. В том смысле, что знаменитый миноискатель «Медуза-202-НЭ» ничего подозрительного не обнаружил…».

Резко увеличив скорость передвижения, он догнал напарника и пару раз хлопнул ладонью по его правому плечу.

– Ну, чего надо? – обернувшись и сдёрнув с головы наушники, поинтересовался Тёмный. – Случилось что?

– Да, нет. Наоборот, полное спокойствие и благолепие…. И у тебя по-прежнему всё тихо?

– Тише не бывает. Ни тротила тебе, ни пластида…. Небось, хочешь подменить меня?

– Не в этом дело, – отрицательно помотал головой Петров. – Просто, на мой частный взгляд, надо кардинально менять методы поиска. Отойдём, пожалуй, от ущелья в сторону.

– Как скажешь, – Белов, вернув наушники на место, развернулся на девяносто градусов и медленно – короткими шажками – направился на юг, монотонно затянув: – Мы плывём по Ориноко. Ночь – хоть выкали глаза. Слышны крики: – «Раздевают…. Ой, не надо, я сама…».

Но уже через две с половиной минуты он замолчал, резко остановился и, вновь сняв с головы наушники, скомандовал:

– Рота, стой. Раз-два. Приехали.

– Мины?