Суверенитет духа

Когда-то «Меккой и Ватиканом мирового коммунизма» была Москва, и мы решали кто коммунист, а кто ренегат и ревизионист. Так было до тех пор, пока не перестали быть духовным авторитетом и не сделали ставку на танки и ракеты. То в Венгрии, то в Чехии, то в Афганистане. Кто и когда решил, что сила государства зависит от его оружия и армии, а не от способности очаровывать, не от духовного влияния? Тот, кто это решил, тот и угробил СССР. Сейчас мы вообще играем по чужим правилам, и значит ― мы не суверены. Суверенитет ― это только духовный суверенитет. Такой суверенитет духа лучше всякой армии, атомной бомбы и экономики. Все разговоры, что атомное оружие гарантия суверенитета ― ерунда, если в стране, например, правит элита, хранящая деньги за рубежом, то она никогда и не подумает воспользоваться оружием для удара по загранице, где лежат ее деньги, в целях сохранения суверенитета. А значит, если элита духовно живет в другом месте и духовно порабощена, любое оружие в ее руках ― бесполезно. Это все равно, что этого оружия нет. Да что там деньги! Никакой атомной бомбы нет, даже если просто нет никого, у кого хватит духа нажать на кнопку, в случае чего. В России, например, уже лет 40 нет руководства, которое было на это способно. Горбачев, который сдал страну просто был последователен, он честно знал про себя, что он никогда не нажмет ни на какие ядерные кнопки, он был восхищен Западом, по-хищен им.

Как бы не были велики наши военные победы, суверенитет, который держится силой оружия, ― недостаточен, нестоек, временен и является только предпосылкой подлинного духовного суверенитета. Гарантированно суверенен, только тот народ, чей суверенитет никто не только не может, но и не хочет колебать. А это возможно только тогда, когда народ обладает ценностью в глазах других народов, когда он уникален, незаменим и неповторим, когда он несет миссию нужную всем другим народам. Когда он, говоря языком рынка, имеет «уникальное торговое предложение», «уникальное позиционирование» в духовном смысле. Нам говорят, что «Россия строит демократию». Зачем? Чтобы быть еще одним сто двадцать пятым демократическим государством? Что в мире изменится, если одной «демократией» станет меньше или больше? То, что валяется на каждому углу ― никто не ценит.

Любая попытка следовать в политике принципам прагматизма разрушает государство, уничтожает суверенитет. Когда-то Пальмерстоун сказал, что у Англии нет вечных друзей и врагов, а есть вечные интересы. Красиво сказано. Но к чему привела эта логика? Великобритания была империей «над которой не заходило солнце», которая значила для 19 века больше, чем США для 20ого. А чем все кончилось? Великобритания стала одним из сотни «демократических государств». Страной, которая до сих пор не суверенна, страной, об исчезновении которой можно было бы пожалеть разве что в связи с рок-музыкой. Вот к чему ведут гениальные геополитики, следующие вечным интересам. К тому же концу приведут США и нынешние игроки на великих шахматных досках, типа Бжезинского.

Но если так кончают гениальные геополитики, то что ждать от негениальных? Вроде тех, что сидят в нашем правительстве. А ведь тоже всерьез говорят о «прагматизме», о подходе с «позиции национальных интересов»…

Отношения между государствами можно представить на примере отношений между знакомыми. Если кто-то вдруг заявит, что он всегда и везде следует только собственным интересам, если на любую вашу просьбу он будет отвечать вопросом: «А что я буду с этого иметь?», то вряд ли такой человек будет вам другом, вряд ли вы его будете любить, вряд ли вы пожалеете, если он пропадет с вашего горизонта. Нет, конечно, вести себя, всегда исходя из собственных интересов, это его право, но почему же тогда у того, кто пользуется этим правом, дурная репутация? Почему привычка «качать права» считается отвратительной, неблагородной, низкой?

Да неужели непонятно, что заявки о наших «национальных интересах» никому не интересны, кроме нас и, более того, провоцируют других сразу думать о своих национальных интересах в противовес нашим?

Как честность и откровенность вызывают ответную честность и откровенность, так хитрый блеск в глазах собеседника провоцирует ответную хитрость: ты меня хочешь обмануть, значит, идешь на риск быть обманутым, значит, и не обижайся, если я тебя обману!

В ситуации, когда каждый борется за себя, когда идет война всех против всех, никакой суверенитет не может быть устойчивым, никакая коалиция не вечна, все преимущества, силы и власть ― временны.