Суворов и Кутузов (сборник)

– Выдать от меня по полтине на брата! – обернулся Михаил Илларионович к смеющемуся Резвому.

Гренадеры уже поравнялись с собором, и приплясывающий запевала уже не был виден, но песня все гремела:

То мне служит в утешенье,Было б в тягость что одной:

Разделяет упражненьеВсегда миленькой со мной!

Встречать истинных победителей было приятно, но совсем не радовала Михаила Илларионовича встреча с «победителем», который всю тяжкую кампанию спокойно просидел в тепле и неге петербургского Зимнего дворца. Александр I, узнав, что Вильна отбита от врага, заторопился из Петербурга к армии – он не доверял Кутузову и хотел взять управление в свои руки.

Старая неприязнь Александра к Кутузову неоднократно прорывалась в течение всей кампании. Хотя император в рескриптах к Кутузову и подписывался «в прочем пребываю Вам благосклонный», но настоящая благосклонность в отношениях Александра к почтенному полководцу и не ночевала. Александр был недоволен Кутузовым за Москву, за Тарутино, за Малоярославец, за Красный – за все. Александру казалось, что Кутузов всегда делает наперекор ему. Император не желал понимать простой истины: Кутузов радел о благе России, а он, Александр I, о своем престиже и собственной славе.

Размолвки происходили на каждом шагу. Уже на третий день пребывания в Вильне фельдмаршал в рапорте писал императору:

«Главная армия, быв в беспрестанном движении от Москвы до здешних мест на пространстве почти тысячу верст, несколько расстроилась. Число ее приметно уменьшилось, и люди, делая форсированные марши и находясь почти день и ночь то в авангарде, то в беспрестанном движении для преследования бегущего неприятеля, в очевидное пришли изнурение; многие из них отстали и только во время отдохновения армии догнать могут.

Во уважение сих обстоятельств, дабы войска Вашего императорского величества привесть в желаемое состояние и с лучшими успехами действовать на неприятеля, я положил дать здесь отдых главной армии на несколько дней, что, однако ж, может продолжаться до двух недель».

Несколько дней назад он писал об этом же из Родошковичей, а теперь повторял свою окончательную просьбу.

Но не успел курьер выехать из Вильны, как прискакал фельдъегерь из Петербурга и привез не считающийся ни с чем строгий приказ императора:

«Никогда не было столь дорого время для нас, как при теперешних обстоятельствах, и потому ничто не позволяет останавливаться войскам нашим, преследующим неприятеля, ни на самое короткое время в Вильне».

Александр I не больше жалел русских солдат, чем Наполеон жалел немецких!

Предстоял серьезный разговор по поводу дальнейшего ведения войны. Александр I рвался освобождать Европу, готовился проливать русскую кровь во имя интересов Англии и Пруссии. А Кутузов, зная цену «дружбе» европейских держав, считал не только ненужным, но и неосмотрительным усиливать немцев: они клянутся в дружбе, а за пазухой всегда держат нож. Эти «друзья» легко могут оказаться врагами.

Кутузов готовил императору строевой рапорт. Рапорт получался малоутешительным. Когда главная армия выходила из Тарутина, в ней насчитывалось девяносто семь тысяч человек при шестистах двадцати двух орудиях. К Вильне же пришло лишь тридцать тысяч при двухстах орудиях. Двенадцать тысяч человек убитыми во время преследования французов, а сорок восемь тысяч заболевших по дороге остались лечиться в госпиталях.

Враг уже изгнан из России. В журнале военных действий Кутузов записал:

«Следы неприятеля остались видимыми только по костям его, усеянным по полям, начав от Москвы и до границы».

Пора остановиться, поставить точку. А Александру все еще хочется самому взять реванш за Аустерлиц, ему не дают спать лавры Кутузова.

11 декабря 1812 года император Александр I приехал вечером в Вильну.